Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Что касается стаи, добравшейся до обетованного нами Лукоморья, то единственным выходом психической энергии, становится несбыточная до поры надежда «сирен» на социальный реванш. То есть «море» надежды приобретает глубокие формы. Рост напряженности между «сушей» и «морем» завершает процесс почти полного разделения двух враждебных лагерей. Так что с точки зрения сим­волики библейского времени, процесс антропогенеза вновь достиг полночи , конца Дня Тре­тьего.

Что характерно, у нашего Лукоморья действительно должны расти раскидистые деревья, на вет­вях которых могут укрыться от врагов русалки. Что же касается «ученого Кота», то и у него в свое время будет своя божественная роль в конце Предыстории. А пока что-то и меня клонит ко сну. Говорят, утро вечера мудренее, особенно если нужно попытаться разъяснить очередную загадку: Что может означать символика солнца, луны и звезд, знаменующих начало Дня Четвертого?

« И создал Бог два светила великие: светило большое для управления днем, и светило меньшее для управления ночью, и звезды; и поставил их на тверди небесной, чтобы светить на землю, и отделять свет от тьмы ». /Быт. 1,16-18/.

Вот уж загадка, так загадка. Здесь объяснить все так же просто, как с травой и деревьями, не выйдет. В конце концов, на этапе экспансии нового вида из тропического леса к морю деревья и зеленые травы были критическим фактором выживания «сирен» и адаптации всей стаи. Поэтому об­разы спасительных во всех смыслах деревьев отражены в опыте «кол­лек­тив­ного бессознательного». Однако можно ли представить, чтобы луна и звезды стали столь же важным фактором выживания для сообщества прибрежных русалок? Не говоря уже о солнце, которое равно светит для всей стаи и, главное, светило всегда, задолго до выхода стаи к прибрежной полосе большого озера или моря.

Впрочем, давайте не будем спешить, и вновь вернемся к самым примитивным рассуждениям о тяжелой судьбе наших вечно преследуемых русалок. Начнем с момента прибытия стаи в Луко­мо­рье. Основная стая достаточно многочисленна и мобильна, чтобы взять ненавистное сообщество «си­рен» в «клещи» и вытеснить с пригодной для обитания суши на какие-то островки или мыски, по­пасть на которые можно лишь вплавь, с огромными затратами усилий и риском для жизни. После чего прес­ле­дователи должны были успокоиться и расположиться у берега моря, чтобы ох­ра­нять новую границу от вторжения ненавистных «сирен». Условия для перехода девственниц к русало­чьему, водному об­разу жизни в целом сложились.

Тем не менее, очень трудно пред­по­ло­жить, что какой-то биологический вид, включая наших прачеловеков, может в одно­часье, без долгого периода приспособления сменить привычную плодово-ягодную диету на чуждые морепродукты. Их еще нужно научиться добывать в нужных количествах, а для этого адаптироваться к новым опасностям водной среды. Это означает, что для выживания в но­вых условиях нашим русалкам необ­ходимо регулярно возвращаться на сушу для добывания привыч­ной растительной пищи, а равно и для репродуктивной деятельности. Но на берегу располагаются из­вечные враги – «мужики-сволочи», ко­торые готовы принять в свою стаю совсем юных русалок, но на матерых «хищ­ниц» ре­а­гируют угрозой побивания камнями. Опять получается безысходный тупик, из кото­рого нуж­но ис­кать нестандартный выход. Тем более что голодный желудок не способствует спо­кой­ному сну.

Мы уже заметили, что популяция пралюдей в том виде, в котором она вышла из Лесу, дошла до пределов территориальной экспансии. Но кроме пространства, любой биологический вид сущест­вует еще и во времени. Причем во времени не линейном, а циклическом. Каждый вид имеет свои био­логические часы бодрствования и сна, зависящие, как правило, от диеты и от хищного окружения. На­пример, в густом тропическом лесу даже днем сумеречно, и не так просто отыскать плоды, ягоды или насекомых под листьями. Поиски пищи вечером, ночью или рано утром бессмысленны и просто опас­ны. Можно нарваться на хищников, пусть и мелких, но хо­рошо видящих в темноте. Так что наши приматы изначально были су­губо дневным видом. Оставшуюся часть суток они должны были про­водить в совместном укрытии густых ветвей высоких деревьев, в очень чутком сне.

Признаемся честно, при подготовке к нашему расследованию мы упустили этот лю­бопытный факт – одно из существенных отличий человека от человеко­образных приматов. В отличие от своих животных родственников во всех популяциях человека наблюдается два разных типа настройки био­логических часов – деление на «сов» и «жаворонков». Может быть, именно здесь кроется ответ на за­гадку стиха про солнце и луну, а заодно и выход из тупика?

Укрывшиеся в лабиринтах прибрежной растительности русалки не могут выйти на сушу под угрозой смерти. Однако, жестокий «комендантский час» действует только днем, потому что с наступ­лением сумерек и до полного рассвета сухопутная «комендатура» прячется в гус­тых зарослях и спит, вздрагивая от каждого шороха. Это и есть новый шанс для русалок, которые поначалу осваивают су­меречные часы. Причем естественным сигналом о том, что нас­та­ло благо­приятное время для рейда на сушу, является Венера – вечерняя и утренняя звезда. На досуге можно будет задаться вопросом, на­сколько случайно именно это небесное светило получило женское имя богини, вышедшей на сушу из морской пены. Впрочем, и символика Луны накрепко связана с боги­ней-девственницей.

На смену территориальной экспансии, освоению новых пространств, приходит расширение степеней свободы во времени, приобретение навыков адаптации к ноч­ному вре­ме­ни суток. Русалки вынужденно тренируют пространственную память и интуицию, что­бы при свете зари быстро об­на­ру­жить запасы пищи, а потом в сгущающейся темноте почти на­о­щупь, лишь при свете луны собирать запретные плоды и ягоды. В условиях жесткого «комендантского часа» нужно всего несколько по­ко­лений, чтобы за­кре­пить новые стереотипы ночного образа жизни «русалок». Плюс еще столько же времени, чтобы му­жские потомки этих русалок, живущие в основной стае, начали присоединяться к сумеречным пир­шествам и оргиям. Так что относительно быстро на одной общей территории начали сосу­ще­ст­вовать два сообщества, в режиме разделения времени. Когда светит солнце, на берегу дей­ст­вует одна сис­те­ма управления во главе с вожаком-первосвященником, служащим Артефакту. Когда све­тит луна, на этом же берегу верховенствует иной закон во главе с верховной жри­цей того же Бога.

При этом светила вечернего и ночного неба становятся фактором выживания для русалок, а по­тому отражены в архетипах коллективного опыта. Получается, что появ­ление на небе того или иного светила влечет изменение законов, «правил игры» на суше. Венера и Луна благоволят к ру­салкам, к общению и к проявлениям любви между членами враждующих се­мей, мохнатыми «мон­те­к­ки и капу­летти». Восход Солнца означает не только палящий зной, но и не менее жгучую ярость Артефакта по отношению к «ведьмам».