Юрий Иванов-Милюхин - Казачий дух

— Панкрат, к тебе вестовой от сотника Савелия Дарганова.

Полковник поднялся и направился к группе, он не мог понять, кто этот смельчак, сумевший пробраться к ним через каменный ад:

— Ненька Панкрат, я к тебе с донесением.

Атаман невольно похмыкал в усы, это был Надымка-герой, сумевший ранить самого имама Шамиля, но сейчас он обозначился только как гибкая тень, выдавая себя лишь голосом.

— Говори, Надымка, — приказал полковник.

— Сотник Савелий с атаманом Никитой Хабаровым решили ударить по крепости абреков с первыми лучами солнца, сигналом к атаке послужит ружейный выстрел.

— Ну и славно, мы их тоже тут поддержим, — огладил бороду Панкрат, он язвительно ухмыльнулся. — Вовремя ты с приказом успел, больше наши геройские станичники ничего не передавали?

— Прости, ненька Панкрат, сначала они просили меня узнать, остались ли вы живы после этой лавины, — виноватым голосом доложил казачок. — А уж потом объявить о своем решении.

— Да я не серчаю на их своевольство, молодцы казаки, так и надо делать, — помягчел атаман и поинтересовался. — Как ты сумел сюда пробраться?

— Я пошел не по дну пропасти, а верхом, козьей тропой, — пояснил Надымка. — По ней хотя и опасней, зато под ногами ничего не вихляется.

Вокруг одобрительно загудели, смелые поступки у терцев всегда занимали первое место. Панкрат обнял молодца и подтолкнул его к разложенной на камнях бурке:

— Располагайся, разведчик, с утра у нас будет трудный день.

Солнечные лучи еще не успели вырваться из-за зубчатой стены гор, они лишь упредили свое появление светлыми летучими тенями, а казаки уже вскочили в седла и продолжили путь к крепости, за стенами которой собралась армия Шамиля. Когда добрались до угловой башни, посветлело настолько, что стало возможным окинуть взором всю цитадель разом. Вокруг розовели снежные вершины гор, внизу продолжал клубиться непроглядный туман, он заполнил ущелье почти до самых бастионов крепости, едва не переваливаясь через них. Стены, сложенные из обломков скальных пород, возвышались над крутым склоном по всему периметру аула Гуниб саженей на пять, они служили как бы его продолжением. Со стороны хребта площадка с цитаделью на его вершине обрывалась пропастью, с другой стороны над нею нависала скала, покрытая льдом и отвесно упиравшаяся в небо. Узкая дорога вела к селению только с одного бока горы, она петляла по ее левому склону, более пологому, в конце все равно поднимаясь почти вертикально. Вчерашним днем казаки приняли там бой с абреками, из которого вышли победителями, там же осталась добивать врага и большая часть войска под командованием Савелия Дарганова и атамана Никиты Хабарова. Скоро оттуда донесся ружейный выстрел через мгновение усиленный дружным залпом из многих ружей, перешедший в набирающий обороты шум битвы. Отряд терцев подъехал к угловой башне, казаки взялись со вниманием присматриваться к бойницам. Они знали, что на каждом уровне в крохотных комнатах могли спрятаться до десятка горцев, вооруженных до зубов. Точно такая же картина не исключалась и за выступами стен, за которыми всегда прятались абреки с ружьями. Но сейчас там никого не было видно, зато стало хорошо слышно, как разгорается бой на противоположном краю селения. Выстрелы не прекращались, они слились в единый гул, помноженный на дружный вопль из многих глоток.

— Панкрат, я продвинусь вперед и попробую выманить абреков на себя, — подскочил к старшему брату Захарка. — Надо узнать, какая у них расстановка сил.

— Так они тебе ее и показали, — взялся снова покусывать кончики усов полковник, в голове у него начал вырисовываться какой-то план.

— Тогда пусть Захарка сделает по башне провокационный выстрел. Если горцы внутри, то враз все углы облепят, — вылез с подсказкой подхорунжий из шелковцев. — Или я сам подъеду поближе и лупану по воротам.

— А вот этого делать не следует, — Панкрат вдруг подобрался и перекинул ружье на спину, чем вызвал на лицах у казаков недоумение. — Пускай абреки поспят подольше, нам это только на руку.

— Я понял тебя, братука, — встрепенулся Петрашка, его кабардинец держался рядом с дончаком Буалка. — Защитники крепости подумали, что лавина смела наше войско в пропасть и как один перешли на оборону левой стороны крепости. Поэтому на стенах и в башнях никого не оказалось.

— Молодец, студент, но это лишь первая твоя догадка, а вторая заключается в том, что у этих мусульман подошел час утреннего намаза. Только разгадывать загадки я тебя все равно не пущу, — негромко сказал старший брат. — Николка, посылай разведчиков под бастионы, да поспеши, сейчас время для нас стало как золото. Станичники, ружья к бою!

Около десятка терцев стегнули нагайками коней и рысью приблизились к воротам, закрытым изнутри. Вокруг было по прежнему пусто, из башни тоже никто не показался. Один из разведчиков подтрусил к самой стене, вытащив из дорожной саквы смотанную в круг веревку с привязанным на конце крюком, он ловко закинул его в бойницу и прямо с седла стал карабкаться к узкому отверстию. Остальные подстраховали удальца ружьями, нацеленными на окна. Сухопарая фигура воина проскользнула вовнутрь башни, после чего наступила настороженная тишина. Она длилась недолго, вскоре оттуда раздался истошный вопль, затем звон клинков, заглушенный одиночным выстрелом. Шум нарастал, грозя перейти в нежелательный гвалт, скорее всего к защитнику, захваченному врасплох, кинулись на помощь его молившиеся товарищи. Эти звуки подхлестнули станичников, окруживших крепость, терцы разбежались вдоль периметра цитадели и пошли на ее штурм. Десятки волосяных веревок с петлями на концах, с крюками и даже обыкновенными камнями, одновременно перелетели через верх, стараясь обмотаться вокруг какого-нибудь выступа. По ним ужами заскользили молодцы в черкесках, в зубах у них в лучах утреннего солнца сверкали кинжалы. Вскоре выяснилось, что достойного сопротивления оказывать было некому, потому что основная часть горцев отправилась на защиту главных ворот, в которые уже стучалось войско терцев во главе с сотником Савелием и атаманом ищерцев. А оставшиеся абреки совершали утренний намаз на расстеленных на земле ковриках.

И вот уже заскрипели дубовые ворота, створки распахнулись, пропуская станичников на окраину аула Гуниб. Широкая улица и приземистые сакли с плоскими крышами по обеим сторонам показались вымершими, только у подножия башни и вдоль стен остались лежать несколько трупов горцев. Но эта картина продолжалась всего несколько мгновений. Навстречу казачьему войску с центральной площади крепости уже неслась лава абреков, она набирала ход, готовясь врезаться в передовые ряды терцев. Но вид у джигитов оставлял желать лучшего, стало ясно, что противник, неизвестно откуда свалившийся, застал их врасплох. Кто-то вздымал над папахой саблю, кто-то пытался на ходу зарядить ружье, а кое-кто выставлял вперед казацкую пику. Панкрат моментально оценил положение, он вскинул руку вверх: