Игорь Тихоненко - Бравые казаки Часть II Людас

Знахарь и староста собрались уходить.

- Я попрошу Вас задержаться, пан староста. У меня есть к Вам дело,- обратилась к Федору Инга.

Цимбалюк удалился. Прищепа присел на стул, стоявший у стены. Он молчал и постоянно оглядывался назад. Над ним висела здоровенная булава на стене. Федору, поче­му-то казалось, что она обязательно на него свалится.

Первой заговорила панна Кульбас.

- У меня к Вам есть просьба, пан староста.

- Ясновельможная панна, прошу Вас, не посылайте меня с ними в Ведьмин Яр. Я все равно там ничем помочь не смогу. А эта нечисть мне за последнее время порядком надоела,- взмолился Прищепа.

- Да, нет. Я не об этом хотела Вас просить,- объясняла ему панна.- Я собралась ехать на Запорожскую Сичь. Хочу, чтобы вы меня сопровождали.

Федор сделал удивленное лицо.

- Я, конечно, понимаю, что панна из довольно знатного рода и, поэтому может позволить себе разные странные желания. Но это-то Вам зачем? Да и не пустят Вас туда. Разве Вы не слышали, что женщин на Сичь не допускают?- с недоумением говорил староста.- И дорога туда дальняя и небезопасная.

- Я обо всем этом знаю,- начала объяснять Инга,- но очень важная причина вынуждает меня пойти на этот риск.

- Извините меня, что я так много спрашиваю, но, не зная всего, я не смогу дать Вам свое согласие,- проговорил Федор.- Мне ведь еще нужно придумать, что я жене скажу. Должен же я ей как-то объяснить, почему снова решил на Запорожье податься.

- Полковник Головань находится в опасности. Я хочу его предупредить,- сказала панна Кульбас.

- И это все? Но зачем Вас самой ехать? Пошлите какого-нибудь казака.

- Ты спросил у меня причину, я тебе ответила. Большего сказать не могу. Поможешь мне, я щедро награжу. Тем более, что я должна тебе деньги за картину.

- За какую картину?- удивился Прищепа.

- А дьяк тебе ничего не говорил?- поинтересовалась панна.

- Нет, а что случилось?

- Я забрала у него мой портрет, который ты нарисовал. Вот деньги.

Инга протянула старосте мешочек с деньгами. Федор не стал брать деньги.

- Что такое?- спросила Инга.- Может быть это мало? Скажи, сколько ты хочешь?

Прищепа заговорил, сильно понизив голос:

- Денег не надо, берите его даром. И очень Вас прошу, пусть отец Евсей скажет моей жене, если она будет интересоваться, что Ваша Милость сами забрали этот рисунок, что я здесь не причем.

- Хорошо, пусть будет по-твоему. А как ты смог нарисовать такой хороший портрет, я ведь тебе не позировала?

- Так я же Вас почти каждый день вижу. А вы уже скоро как полгода в Вишневом живете. Что же здесь трудного?- удивился Прищепа.

- Ну, хорошо, хватит об этом. Ну, так ты поедешь со мной или нет?- настойчиво спросила панна Кульбас.

- Поеду, куда деваться. Вы ведь все равно не передумаете. А саму Вас отпускать нельзя. Мало ли что в дороге случиться может,- заботливо говорил староста.

- Скажи, а есть какой-то способ, чтобы поскорее до Запорожья добраться?- расспрашивала обрадованная Инга.

- Есть такая возможность. Только для этого надо запасную пару коней брать. Ну, чтобы кроме тех лошадей, на которых будем ехать мы с Вами, пара была запасных. Чаще меняя усталых лошадей, можно ехать быстрее.

- Понятно, выбери четверых самых лучших на конюшне. Скажешь, что я приказала. И приготовь все, что нужно для поездки. Завтра на рассвете выезжаем,- сделала рас­поряжение панна Кульбас.

Прищепа кивнул в знак согласия и встал, чтобы идти собираться в дорогу. В это время со стены упала булава и угодила на то место, где только что сидел староста. Инга и Прищепа переглянулись, а панна подумала:

"Да он вдобавок еще и везучий. Если бы эта железяка ударила его по голове, ехать на Запорожье пришлось бы самой.

А Прищепа перекрестился и вышел.

Легкая дымка над Днепром напоминала разлитое на воде молоко. Постепенно испаряясь, она поднималась вверх, обнажая могучее тело старого Исполина. Первые лучи солнца, пробиваясь из-за скал, окрашивали небо в ярко-оранжевый цвет. Парившие в воздухе чайки, раздраженно покрикивали скрипучими голосами, недовольные тем, что их побеспокоили в такую рань, не позволив им, как следует выспаться.

Запорожское войско выступало в поход. Основные силы переправились на правый берег еще вчера вечером. И как только месяц перевалил за половину своего ночного пути, казаки начали выстраиваться в походную колонну. Полк Голованя двигался в авангарде. Они выступили раньше всей армии. Впереди, рядом с боевым знаменем, ехал полковник Головань. За ним - сотник Яворной и остальные старшины полка. Кавалеристы двигались по трое в шеренге. Отряд держал направление к западной грани­це Украины, на Чигирин. Как только последние всадники скрылись за краем поля, Гетьман скомандовал общее построение основных сил:

- Впереди пойдет ополчение. По четыре человека в шеренгу становись! Да поскорее, хлопцы. Привыкай к военному порядку.

Это были в основном селяне, убежавшие из панской неволи. Вооружение их состояло из кос, топоров и цепов. Кое у кого были сабли и копья, очевидно добытые в пре­дыдущих схватках.

- Следующей пойдет пехота. Полковник Череда, командуй здесь. А я к обозу поеду,- проговорил Гетьман и, хлестнув коня, помчался в конец всего войска. Увидев хорун­жего Колоду, Шульга подозвал его к себе:

- Ну, что казну вывезли?

- Почто всю, Батько Гетьман. Оставили только на расходы в крепости,- бодро ответил Степан.

- А охраны достаточно?- поинтересовался Шульга.

- Полсотни казаков, хватит, Батько, не беспокойтесь.

Гетьман стегнул коня и продолжил свой путь.

- Вперед руш!- приказал Череда, и ополчение с пехотой тронулись с места, занимая дорогу там, где недавно двигался полк Голованя.

Кавалерия стала строиться на территории, где только что стояли пешие воины. Это была основная ударная сила Запорожцев. Командовал ею в походе

атаман Незайманьковского куреня Микола Кулиш.

Впереди развернули хоругви. Как только первые курени были готовы, Кулиш крикнул: "Вперед, браты"! И казаки, слегка тронув поводья, пустили коней шагом. По мере того, как место освобождалось, его занимали другие курени и догоняли ушедших вперед.

Шульга подъехал к обозу. Командовал арьергардом Максим Погребняк. Этот полковник слыл лучшим пушкарем на Сичи.

- Максим, сколько пушек погрузили на телеги?- спросил Иван.

- Тридцать штук, пан Гетьман, все, что переправили из крепости. Там им пять оставили для обороны.

- Хорошо, смотри полковник. У меня на тебя большая надежда есть.

- Так разве я тебя, когда подводил, Иван?- удивился Погребняк.

- Поэтому на тебя и надеюсь, что не подводил,- улыбаясь, проговорил Шульга.

На подводы погрузили провиант, боезапас, накрыв его сверху сложенными шатрами на случай дождя. Телеги отъезжали одна за другой, вытягиваясь в обозную линию.