Артур Дойл - Сэр Найджел Лоринг

– Теперь пора, Сэмкин! – воскликнул Саймон и, выскочив из укрытия, бросился к двери. Ее еще не успели запереть. Друзья ворвались внутрь, и Саймон заложил ее на засов, чтобы им никто не помешал.

Первое, что они увидели, был уставленный флягами и кубками длинный стол, освещенный рядом факелов, которые мерцали и чадили в железных подставках. На дальнем конце виднелась одинокая фигура человека. Он сидел, положив голову на руки, словно был сильно пьян, однако на громкий звук засова обернулся и зло посмотрел вокруг. У него была удивительно мощная голова с косматой рыже-коричневой, словно у льва, гривой волос и всклокоченной бородой. Широкое грубое лицо, обрюзгшее и прыщавое, говорило о порочной жизни. Когда друзья вошли, он рассмеялся, подумав, что вернулся кто-то из собутыльников, чтобы докончить флягу. Потом вдруг уставился на них и потер глаза, как человек, которому кажется, что видимое им происходит во сне.

– Mon Dieu!* [Боже мой! (франц.).] – воскликнул он. – Кто вы и откуда явились в этакое время? Как вы смеете нарушать наш королевский покой?

Саймон зашел с одной стороны, Эйлвард – с другой. Когда они оказались рядом с королем, копейщик выдернул из подставки факел и поднес к своему лицу. При виде его суровых черт король вскрикнул и отпрянул.

– Le diable noir!* [Черный дьявол! (франц.).] Саймон-англичанин! Что ты тут делаешь?

Саймон положил руку ему на плечо.

– Сиди на месте! – приказал он и толкнул его обратно на скамью. – Эйлвард, сядь по другую сторону от него. Славная получается компания, а? Много раз я прислуживал за этим столом, но никогда не надеялся за ним выпить. Налей себе, Сэмкин, и передай флягу.

Король переводил взгляд с одного на другого; в его налитых кровью глазах был ужас.

– Что ты собираешься делать? – спросил он наконец. – Ты что, совсем спятил, что пришел сюда? Стоит мне крикнуть, и ты в моих руках.

– Ошибаешься, любезный. Я прожил в этом доме не один день и знаю его обычаи. Слуги под твоей крышей не спят: ты всегда боялся, как бы ночью тебе не перерезали глотку. Ори сколько тебе влезет. Я тут случайно проходил с теми судами, что стоят на якоре возле Брешу, и подумал, что не худо бы зайти да потолковать с тобой.

– Что ж, Саймон, я тоже рад тебя видеть, – ответил король, весь съежившись под суровым взглядом солдата. – Мы ведь когда-то были с тобой добрыми друзьями, а? И я не помню, чтобы хоть раз сделал тебе что-нибудь плохое. Когда ты бежал в Англию – бросился в воду и поплыл к «Левантинцу», – я в душе даже порадовался за тебя.

– Если б не лень мне было снять куртку, я показал бы тебе следы твоей былой дружбы, – ответил Саймон. – Они отпечатались у меня на спине не хуже, чем в голове. Ах ты вонючий пес! Вон на стене те самые кольца, к которым ты меня привязывал, и пятна на досках, куда капала моя кровь. Что, или это неправда, король убийц?

Вожак пиратов побледнел еще больше.

– Что ты, Саймон, может жизнь здесь немного груба, но если я так тебя обидел, я тебе все возмещу, будь спокоен. Что тебе нужно?

– Мне нужно только одно, и я пришел сюда как раз за ним. Мне нужно, чтобы ты заплатил мне тот заклад, что проиграл.

– Заклад, Саймон? Я не помню никакого заклада.

– Я тебе напомню, а потом возьму и выигрыш. Ты часто клялся, что сломаешь меня. Ты орал: «Клянусь моей головой, ты еще поползаешь у меня в ногах!» – или так:

«Даю голову на отсеченье, я тебя укрощу!» Да, да, ты повторял это десятки раз. А я слушал и всем нутром принял твой заклад. И теперь, пес, ты проиграл этот заклад, и я пришел за ним.

Одним движением он выхватил из ножен тяжелый длинный меч. Король, взвыв от ужаса, обхватил рукам его колени, и оба они покатились под стол. Эйлвард сидел мертвенно-бледный, у него свело на ногах пальцы – он все еще не привык к кровавым ссорам, да и натуре его претило такое хладнокровное убийство. Когда Саймон поднялся, он бросил что-то в мешок и вложил окровавленный меч в ножны.

– Пошли, Сэмкин, мы неплохо сделали свое дело, – сказал он.

– Клянусь наручкой, если б я знал, в чем дело, я пошел бы с тобой не так охотно, – бросил лучник. – Неужели нельзя было дать ему меч, чтобы схватка была на равных?

– Нет, Сэмкин, если бы у тебя в памяти было то же, что у меня, ты бы тоже захотел, чтобы он умер, как овца, а не как человек. Разве мы были на равных, когда я был у него в руках? Так с чего же мне обходиться с ним лучше? Пресвятая Дева, что это такое?

У дальнего конца стола стояла какая-то женщина. Позади нее была открыта дверь – она вошла из внутренних покоев. По ее росту друзья сразу узнали, что это та самая, которую они уже видели. Лицо ее, некогда красивое, было бескровно и казалось изможденным, в глазах застыли ужас и отчаянье. Она медленно прошла по комнате, устремив взор не на Саймона и Эйлварда, а на то ужасное, что лежало под столом. Потом она нагнулась и, поняв, что это такое, захлопала в ладоши и громко рассмеялась.

– Кто теперь скажет, что Бога нет? – воскликнула она. – Кто скажет, что молитвы не помогают? Благородный сэр, отважный сэр, дайте мне поцеловать вашу победоносную руку.

– Нет, нет, что вы, хозяйка, отойдите! Ну ладно, если уж вам так хочется, нате эту – она почище.

– Мне нужна другая – та, что в крови! Какая прекрасная ночь! На моих губах его кровь! Теперь я могу спокойно умереть!

– Нам пора, Эйлвард, – позвал Саймон. – Через час начнет светать, а днем тут и крысе не пробежать незаметно. Пошли, пошли, не мешкая.

Но Эйлвард встал возле женщины.

– Идемте с нами, прекрасная дама, – обратился он к ней. – Мы можем хотя бы увезти вас с острова, хуже от этого не станет.

– Нет, – ответила женщина, – никакие святые на небесах теперь мне не помогут, пока не возьмут меня к себе. В мире для меня нет больше места, и всех моих друзей убили в тот день, когда меня взяли в плен. Оставьте меня, отважные воины, я сама о себе позабочусь. Восток уже светлеет, а вам несдобровать, если вас схватят. Ступайте, и да пребудет с вами благословение той, что некогда была святой монахиней, да охранит оно вас от опасности.

...Ранним утром сэр Роберт Ноулз прохаживался по палубе, как вдруг раздался всплеск весел, и две его ночные птицы поднялись на борт.

– Ну что, парень, поговорил с королем Акулы?

– Да, благородный сэр, я его видел.

– И он выплатил свой заклад?

– Да, сэр.

Ноулз с любопытством взглянул на мешок в руках у Саймона.

– Что у тебя тут?

– То, что он мне проиграл.

– А что это? Кубок? Серебряное блюдо?

Вместо ответа Саймон развязал мешок и вытряхнул содержимое на палубу.

Сэр Роберт присвистнул и тут же отвернулся.

– Клянусь Господом, – сказал он, – похоже, со мной в Бретань идет крепкий народ.