Дарья Плещеева - Булатный перстень

— Понял…

— Ступай.

Нерецкий вышел из кабинета.

Александра выскочила в коридор и заметалась — как попасть на улицу? Ведь коли он идет домой — можно узнать, где квартирует, а это очень важно! Наконец она догадалась и пташкой вылетела на Итальянскую.

Нерецкий опередил ее на сотню шагов. Времени отыскивать свой экипаж не было — пока найдешь, пока усядешься в карету, «добыча» сгинет в каком-нибудь переулке. Александра побежала, мало беспокоясь, что подумают о ней прохожие.

Она поняла одно — ее избранник попал в беду, из которой не так просто выкарабкаться. Но это ее даже радовало — сам Господь посылает ей возможность спасти любимого человека! От чего спасти, как спасти — значения не имело.

Смысл разговора с Ржевским был ей в общих чертах понятен — Нерецкий запутался, совершил какие-то глупости и пришел советоваться со старшим товарищем. Слов об измене она не поняла — но рассудила, что пытаться мыслить на бегу — глупое занятие. Скорее всего беда Нерецкого и есть та преграда, которую он поставил между собой и Александрой. Тем лучше — есть возможность докопаться до правды!

Бежать оказалось недалеко — по Итальянской до Екатерининской канавы, вдоль нее да через Невский, а там уж и Мещанские.

Народ действительно косился на Александру: дама, так щегольски одетая, если и прогуливается, так при ней обязательно лакей, компаньонка, еще кто-нибудь, да и ходит днем, а сейчас вечер, и несется эта сумасбродка, подхватив юбки. К счастью, вскоре Нерецкий взошел на крыльце и взялся за дверную ручку. Надо полагать, тут, напротив губернаторского дома, он и жил.

Но вместо того, чтобы повернуть и устремиться к Ржевским, Александра задержалась, отчего — бог весть.

В это мгновение некий человек кинулся на Нерецкого, ухватил его за плечо, не позволив ему войти.

Александра ахнула — похоже, беда была серьезнее, чем ей казалось. Оружия при себе она не имела — да и кто бы взял оружие, собираясь в гости к Ржевским? Но в том, что сможет яростной оплеухой сбросить мерзавца с крыльца, Александра не сомневалась.

Она, опять подхватив юбки, кинулась на выручку к возлюбленному, но остановилась: драки не было, а человек, напавший на Нерецкого, по-видимости, что-то ему бурно объяснял, размахивая руками. Нерецкий же не пытался от него избавиться, а слушал и тоже жестикулировал. Наконец оба сошли с крыльца и размашистым шагом устремились прочь.

Это было странно — ведь Нерецкий обещал Ржевскому собраться и через час быть у него, а вместо того куда-то понесся с человеком, на котором, кажется, была круглая матросская шапка.

Великая сила — женское любопытство. Александра вообразила то самое, что пришло бы на ум любой даме: этот человек прислан любовницей, которая срочно зовет к себе Нерецкого! Стало быть, нужно дознаться, кто врагиня.

Александра уже вообразила юное прекрасное создание, непременно с голубыми глазами, с пухлыми губками, сложенными в притягательную полуулыбку, и наверняка с миллионным приданым, когда Нерецкий и матрос устремились к двери, в которой даже светская дама опознала бы трактирную по двум полумертвым телам, лежащим около, и по доносящемуся из открытых окон шуму.

Возлюбленная Нерецкого никак не могла обитать в трактире, с точки зрения Александры, как и он сам. Человек, столь проникновенно поющий о любви, и грязный трактир — это было совершенно несовместимо! Однако Нерецкий первым вошел в вертеп, и даже без всякой брезгливости.

Александра и близко подходить не стала. Интуитивно она угадала, что пить там водку до рассвета он не станет, а выйдет очень скоро. Так и получилось — минут через пять Нерецкий и матрос покинули трактир, причем Нерецкий почти бежал, а матрос еле поспевал за ним, заскакивая то слева, то справа. Наконец оба остановились лицом к лицу, и Нерецкий произнес какую-то гневную и отчаянную тираду. Матрос разводил руками — оправдывался, не иначе.

Вдруг матрос рухнул на колени и рванул на груди и камзол, и рубаху. Нерецкий шарахнулся от него, отступил, матрос пополз за ним. Тогда Нерецкий схватился за голову, закрыл лицо ладонями и, похоже, собрался прямо посреди улицы разразиться рыданьями. Этого Александра вынести уже не смогла.

Она поспешила на помощь.

— Что случилось? — спросила она, взяв Нерецкого за руку, но не пытаясь отвести ладони от лица. — Что за несчастье? Вам нужна помощь?

— Это невозможно, — ответил он. — Это совершенно невозможно. Я опозорен, я погиб…

— Нет! Пока человек жив — позор можно смыть, от врагов скрыться! Что случилось?

— Это вы?!

Александра невольно улыбнулась — наконец-то до него дошло, кто перед ним.

Мимо пробегали прохожие, кое-кто даже останавливались поодаль, разглядывая ополоумевшего матроса и показывал на него пальцем. Эти люди были Александре безразличны — она обняла Нерецкого, он обнял ее, они тесно прижались друг к другу и замерли.

— Я помогу тебе, — прошептала Александра. — Ты только объясни, что нужно сделать.

— Сделать тут ничего невозможно… — Нерецкий вдруг опомнился и оттолкнул от себя возлюбленную. — На нас смотрят!

— Ну и что?

— Твоя репутация…

— Кому нужна тут моя репутация? Пойдем, отведи меня к себе, и там все расскажи…

— Ко мне? Это невозможно!

Настаивать Александра не стала — но дала себе слово раскрыть эту тайну.

— Ну, хоть куда-нибудь, где мы сможем поговорить.

— Можно во дворе на лавке, — неуверенно сказал он.

— Отлично, идем. Предложи мне руку.

— Да, конечно…

Матрос, стоя на коленях, провожал их взглядом, потом вскочил и понесся следом.

К удивлению Александры, Нерецкий привел ее во двор того дома на Второй Мещанской, где, видимо, нанимал квартиру. Там у черного входа стояла подходящая лавка, на которой Александра смогла разложить свою пышную юбку.

Нерецкий сел рядом, и они, не сговариваясь, разом взялись за руки.

— Ну, что стряслось? — спросила она.

— Стряслось то, что я должен сейчас же, сию минуту ехать в Москву по очень важному делу.

— Разве это беда?

— Беда в том, что у меня нет хотя бы суток… Сашетта, я… я должен был получить письмо, содержания которого не знаю, но от него очень многое зависит, очень многое, я не могу тебе этого объяснить.

— И незачем. Где это письмо?

— Оно пропало! И если оно попадет к недоброжелателям — то пропал я сам, но это еще полбеды, пропали мои друзья…

— Погоди, может, еще есть возможность его найти.

— Есть, наверно, только я не могу, говорю же тебе — я должен сейчас же, в ночь, выезжать!

— А как именно оно пропало? — нежно поглаживая его руки, настойчиво домогалась Александра.

— Совершенно дурацкая история. В доме, где я нанял квартиру, проживает также госпожа Ольберг, ученая повитуха, и она славится своим мастерством, принимает самые трудные роды. У нее для того, говорят, особая комната предназначена. Я никогда не любопытствовал насчет ее ремесла и могу лишь догадываться, что случилось. Я не уверен…