Ольга Крючкова - Нибелунги. Кровь дракона

Утта беглым взором окинула «скромное жилище» советника, про себя подметив, что с каждым разом интерьер становится всё богаче и изысканнее и вскоре сможет соперничать (по слухам, разумеется) с виллой Аэция Флавия, что под Равенной.

– У меня к тебе серьёзный разговор, Петроний… – тотчас пресекла велеречивого советника гостья.

– Да-да, разумеется, я всегда к вашим услугам… – подтвердил свою готовность Петроний и указал Утте на стулья, стоявшие друг напротив друга. Королева-мать с удовлетворением присела на привычный для неё стул. Сам же Петроний разместился напротив, решив, что возлежать на римской кушетке [19]будет несколько неуместно.

Утта молчала, не решаясь отчего-то начать разговор первой. Петроний решил помочь ей.

– Госпожа, вероятно, нечто важное привело вас сюда… одну, без свиты… Разговор будет приватным, не так ли?

– Да, – подтвердила Утта. – И я прошу сохранить в тайне всё, что здесь будет сказано.

– Не сомневайтесь в этом! – заверил советник.

Утта удовлетворённо кивнула и произнесла:

– Мне стало известно, что король лангобардов выказал желание жениться на моей дочери…

Петроний сморгнул. «Гернот проболтался… Больше некому…» – промелькнуло у него в голове.

– Да, моя госпожа, это так. Причём Агинмульд прислал богатые дары, чем явно расположил к себе нашего короля.

– Ах, вот как! – резко воскликнула Утта. Внутри у неё всё «кипело» от возмущения. – И что ты по этому поводу думаешь, Петроний?

Советник закатил глаза, причмокнул и, наконец, произнёс:

– Сиятельная госпожа, думаю, наш король уже всё решил… Совет, назначенный на завтра, будет лишь формальностью.

Утта отшатнулась.

– Ты хочешь сказать, что Гунтар даст согласие на этот брак? Агинмульд старше даже меня, уморил двух жён… Мало того, он – язычник!

– Всё так, моя госпожа… – подтвердил Петроний. – Но вы не учитываете сложившуюся политическую обстановку. А она отнюдь не простая…

Утта недовольно фыркнула.

– Ох уж эта политика! Ничего в ней не понимаю! Я всего лишь – женщина! Но вы, мужчины, готовы ради её пожертвовать всем!

Петроний развёл руками.

– Увы, моя госпожа… Мир жесток и приходится считаться с его законами.

Утта теряла терпение. Она несколько раз глубоко вздохнула и произнесла:

– Мне всё равно чего на данный момент требует политика. Я не хочу, чтобы моя единственная дочь стала заложницей её интересов. И поэтому прошу тебя, Петроний, убедить Гунтара отвергнуть предложение короля Агинмульда.

Петронию и самому не нравилась вся эта затея лангобардов по одной простой причине: союз Бургундии и королевства лангобардов был выгоден, прежде всего, им самим, и, пожалуй, гуннам, но отнюдь не Риму. А Петроний, как римский гражданин (а им он до сих пор являлся, несмотря на, что двадцать лет провёл в Ворбетамагусе) руководствовался в своих поступках всегда в первую очередь интересами Рима, а затем уж Бургундии. И назревающий союз мог повредить его родине. Поэтому Петроний решил использовать на совете всё своё красноречие и дар убеждения, дабы убедить Гунтара не связываться с лангобардами.

– Я сделаю всё возможное, моя госпожа, – пообещал советник.

– Я знала, что тебе можно довериться… – с некоторым облегчением произнесла Утта.

…Вечером, когда Утта в сопровождении дочери и компаньонок направилась в храм, дабы послушать вечернее бдение, у галереи, которая вела на храмовую площадь, она заметила высокого статного светловолосого мужчину в богатом облачении. Доселе Утта никогда не видела его в королевской резиденции и по назойливым взглядам, что он бросал на Кримхильду, догадалась – это тот самый посланник-лангобард.

Кримхильда также обратила внимание на чужеземца.

– Кто это, матушка? – спросила она. – И почему он так смотрит на меня?

– Вероятно, один из послов, что недавно прибыл в резиденцию. – Утта старалась говорить как можно спокойнее и, немного помолчав, добавила: – Что поделать, если шпильманы на весь свет растрезвонили о твоей красоте! Вот знатные мужчины и стремятся в Ворбетамагус… На тебя полюбоваться…

Кримхильда улыбнулась: приятно слыть самой красивой девушкой не только в Бургундии, но и сопредельных королевствах.

И вот настал день совета. Гунтар восседал на троне, его окружали: Гернот, Гильзехар, Петроний, верные друзья – Хаген и Фольгер; несколько придворных, мнением которых король не особо дорожил, но по своему статусу те всегда присутствовали при решении государственных вопросов.

Гунтар обвёл своих советников цепким взором и перешёл к делу:

– Вы знаете, что в Ворбетамагус прибыл посланник короля лангобардов не только, дабы наладить, утраченные в силу некоторых причин, отношения между нашими государствами, но и просить руки моей сестры Кримхильды. Я обещал посланнику обдумать предложение Агинмульда. И потому хочу услышать ваше мнение по этому поводу…

Гунтар цепким взором обвёл присутствующих в зале.

Гильзехар как-то рассеяно посмотрел на короля, его мысли явно занимало отнюдь не предстоящее замужество Кримхильды. Гернот потупил очи долу, потому как всё его естество противилось предложению лангобардов.

Гунтар понял: от братьев ему поддержки не ждать. Тогда он обратился к Петронию.

– Что скажешь?..

Петроний приосанился и приступил к рассуждениям.

– Мой король, конечно, предложение лангобардов с одной стороны выглядит заманчиво. Тем более, что они не ударили в грязь лицом, а преподнесли вам изумительные дары. Однако… Насколько мне известно из верных источников, ситуация на северо-восточных рубежах Западной Римской империи не спокойная. И этому, в том числе, способствует излишняя активизация лангобардов. Агинмульд создаёт новые союзы с германскими вождями… И это настораживает…

– Как раз браком Кримхильды и Агинмульда мы обезопасим свои границы, – высказался Гунтар.

Петроний тяжело вздохнул.

– Мой король, племенные вожди никогда не сдерживают своим обещаний. Вспомните, к примеру, поведение Мундзука, вождя гуннов. Не успел он договориться с Аэцием Флавием об установлении мира, как тотчас же нарушил его. Таковы и лангобарды. Сегодня они заигрывают со свевами и маркоманнами, а завтра объединяться в дакками или тюрингами… Кто знает, что на уме у Агинмульда. Не исключено, что Агинмульд хочет убедить вас в своих добрых намерениях, а это отнюдь не так. Предположим, он женится на Кримхильде, пройдёт год-два – у неё родится ребёнок. Вы будете пребывать в уверенности, что лангобарды не нападут на Бургундию. Они же объединятся с тюрингами, которых громили ещё недавно, и с саксами. И как вы думаете, против кого будет направлен этот союз?