Ольга Крючкова - Возвращение капитана мародеров

Зато для амбициозного епископа Санчо де Ледесмы настал весьма подходящий момент: самый ярый покровитель ордена «Второе пришествие» герцог де Луна публично казнен, престарелый де Нойя все чаще страдает различными хворями, а Рим все более нуждается в новом – молодом и здоровом – архиепископе Кастилии.

Словно в подтверждение чаяний Ледесмы, из Рима прибыл человек понтифика и передал епископу не только устные, подкрепленные золотыми флоринами и дукатами заверения Евгения IV в поддержке, но и флакон… с ядом.

О том, что Фернандо де Нойя страдал в последнее время подагрой и болями в пояснице, было известно всем, поэтому яд подобрали соответствующий: сначала боли в пояснице заметно усиливались, потом переходили на область позвоночника и живота, а через неделю человек умирал. Именно по этой причине «скоропостижная» смерть архиепископа Фернандо де Нойи и не вызвала у придворных лекарей никаких подозрений. Почившего архиепископа похоронили со всеми положенными его священному статусу почестями…

Поскольку королевство не могло долго оставаться без духовной власти, ровно через семь дней после похорон состоялось внеочередное совещание Священного капитула. Здесь-то и пригодилось золото Рима: де Ледесма щедро оплатил голоса своих будущих «сторонников» и в итоге был избран членами капитула почти единогласно. Нашлись, конечно, и те, что не приняли золота, зато теперь новый архиепископ точно знал, кто его враги, и собирался со временем от них избавиться, прибегнув, например, к обвинению в ереси либо симонии.[73]

С первых же дней вступления в должность Санчо де Ледесма по-хозяйски расположился в покоях предшественника, а в кабинете бывшего архиепископа его люди обнаружили вскоре тайную переписку де Нойи с островом Форментера…

Опыты в тайной лаборатории активно тем временем продолжались. Альгвазил, предчувствуя приближение цели, пребывал в таком возбуждении, что однажды пообещал Филиппу Артамаде буквально золотые горы, чем, разумеется, изрядно подстегнул рвение алхимика. Теперь Артамада не сомневался: в случае успеха он получит то, к чему стремился всю жизнь, – богатство и защиту от инквизиции.

К сожалению, из четырех похищенных из монастыря девушек в живых осталась только одна – юная Мария. Остальные монахини скончались от проводимых над ними опытов в страшных муках, и Алехандро мысленно похвалил себя за предусмотрительность.

Поскольку альгвазил почти не покидал теперь замка на Форментере, его любовные отношения с Ангеликой возобновились. Она же, полностью подчиненная его воле, по-прежнему всячески ему угождала: как в лаборатории, так и на совместном ложе.

Когда прозорливый альгвазил почувствовал, что Ангелика тщательно старается скрыть от него свое сочувствие к оставшейся в живых монахине, он в категорической форме запретил ей не только разговаривать с пленницей, но даже приближаться к ее комнате. Ангелика, опасаясь гнева своего господина, в очередной раз безропотно подчинилась.

Однажды ночью, когда после бурных любовных возлияний альгвазил и Ангелика уже крепко спали, в замок прибыл Родриго Бахес. Альгвазила тотчас разбудили, и он, покинув греховное ложе и торопливо набросив на плечи теплый восточный халат, уединился с другом в своем кабинете.

Чуткая Ангелика тотчас проснулась и в одной рубашке, босиком, неслышно проследовала за любовником, охваченная смутной тревогой. Незаметно подкравшись к кабинету альгвазила, она прислонилась ухом к двери и затаила дыхание.

– Что случилось, Родриго? – донесся до нее недовольный голос альгвазила. – Что за спешка? Не мог подождать до утра?

– Дело слишком серьезное, друг мой! Я привез печальную новость: архиепископ де Нойя скоропостижно скончался.

Ангелика услышала, как альгвазил, сраженный, видимо, известием, с тяжелым вздохом опустился в кресло.

– Лично я подозреваю, что архиепископа отправили на тот свет умышленно, – продолжил между тем Бахес. – И даже догадываюсь – кто. Несомненно, это дело рук епископа Санчо де Ледесмы!

– Скорее всего, ты прав, Родриго, – глухо отозвался альгвазил. – Насколько я помню, Ледесма всегда зарился на священный трон де Нойи. А я, к сожалению, был слишком увлечен идеей выведения гомункулуса и совершенно упустил из виду коварного епископа…

– Это еще не все, приятель… – робко произнес Бахес.

– Что еще? Не тяни! – воскликнул альгвазил.

– У меня есть сведения, в достоверности коих я не сомневаюсь, что Ледесма подозревает тебя в связях с покойным архиепископом и догадывается о наших делах. Словом, он приказал доминиканцам разыскать тебя…

– Доминиканцам?! Но это то же самое, что отдать меня в руки инквизиции! Надеюсь, Ледесме ничего не известно о здешнем моем убежище? – занервничал альгвазил.

– Не уверен, мой друг… И еще мне кажется, что среди нас кроется предатель…

– Этого не может быть! Об острове Форментера знали только трое: я, ты и де Нойя! Немые стражники, сам понимаешь, не в счет…

– Да, все так, но не забывай, что у покойного архиепископа были секретари! Они легко могли выкрасть что-нибудь из вашей переписки, – безапелляционно подытожил Бахес.

– Что же делать?! – растерянно воскликнул альгвазил.

– Бежать! – не задумываясь, посоветовал Родриго.

– И бросить лабораторию?! Именно сейчас, в самый ответственный момент?!

– Не бросить, а уничтожить вообще! Увы, но другого выхода нет. Иначе ты потеряешь не только монашку, но и жизнь…

Ангелику затрясло от холода и страха. В полном смятении она быстро и незаметно вернулась в свою комнату. Подслушав разговор хозяина и его помощника, она теперь нисколько не сомневалась: альгвазил прикажет уничтожить и лабораторию, и… всех обитателей замка.

«Когда?.. Когда это произойдет?.. Утром или сейчас?.. – лихорадочно размышляла Ангелика. – Филиппа Артамаду убьют, конечно, в первую очередь. Меня он тоже не оставит в живых, я слишком много знаю…»

Заслышав шаги, женщина замерла. Мимо ее комнаты прошли альгвазил и Бахес, вполголоса что-то обсуждая.

«Наверняка готовят план кровавой расправы, – решила объятая страхом Ангелика. – Бежать! Бежать!.. Но куда? Кругом море, а ближайшие острова слишком далеко… Но оставаться тоже нельзя… И медлить нельзя: вдруг они уже сейчас придут за моей жизнью?.. В детстве я, помнится, хорошо плавала…»

В чем была, в одной лишь ночной сорочке, француженка незаметно выскользнула из комнаты, на цыпочках миновала коридор, ведущий в северное крыло замка, и по винтовой лестнице поднялась на смотровую башню. Охраны нигде не было видно.

Ангелика посмотрела вниз: у подножия острова чернела спокойная гладь моря, отражая усеянное звездами небо… Женщине стало страшно. Не осмелившись помолиться Господу, ибо давно занималась колдовством, она собралась с духом, зажмурилась и… прыгнула вниз.