Андрей Жвалевский - Москвест

— Сын его, — только и успел ответить Городовой, после чего исчез на полуслове.

— Сын… — тупо повторил Мишка. — Странно. Он же сына вроде убил?

Маша потерла лоб, припоминая. Она тоже помнила что-то такое…

— А! — обрадовалась она, выудив нужное воспоминание. — Ты про картину?

— Да. «Иван Грозный убивает своего сына».

Маша кивнула. В каком-то учебнике она видела эту репродукцию: безумные глаза царя-тирана и окровавленная голова царевича.

— Слушай, — Мишка снова начинал приходить в энергичное состояние духа, — а если это все-таки альтернативная история? И сына своего Грозный не убил…

— Мишка! — поморщилась Маша. — По-моему, вся история — альтернативная. В смысле… совсем не такая, как в учебнике. Но это все равно наша история. Просто мы ее раньше не знали.

— А, ну да, — ответил Мишка, который продолжал думать о своем. — У Грозного ведь могло быть два сына. Пошли!

Этот переход от слов к делу слегка сбил с толку, и только пройдя десяток шагов, она спохватилась:

— Куда пошли?

— К колокольных дел мастеру, конечно! Пойдем, по дороге все растолкую…

По версии Мишки, главное колдовство заключалось в колокольном звоне. Значит, надо найти колокольных дел мастера, разобраться, как колокола льют, — и воспользоваться «колокольным колдовством» на полную катушку. Маша спорить не стала, хотя ей теория эта показалась бредом чистой воды. После пережитого пожара и бунта она чувствовала себя выжатой как лимон.

Зато Мишка от шока оправился очень быстро. Он бойко завел разговор с несколькими прохожими, которые показались ему потолковее. И выведал не только, в какой стороне колокольная слобода, но и кто нынче на царском престоле.

— Федор Иоаннович! — гордо сообщил он Маше свое открытие. — Правда, говорят, что он так, пустое место. Молится — и все. Править боится, воевать не любит.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Федор Иоаннович действительно был сыном Ивана Грозного. По отзыву англичанина Д. Флетчера, этот царь был «росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водянке; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется… Он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен».

Хотя имя «Федор Иоаннович» Маше ничего не говорило, она сразу прониклась симпатией к царю, который не любит воевать.

— А правит за него его шурин, — Мишка задумался. — Слушай, а шурин — это кто?

— Родственник какой-то, — ответила Маша без особого энтузиазма.

— Короче, этот родственник… Борис, кажется… так он все за царя решает.

И тут они вышли на Красную площадь.

— О! Собор Василия Блаженного! — воскликнула Маша.

— Это получается, что при Грозном построили, да? — уточнил Мишка. — Надо же, такая мерзость была вокруг, а собор красивый.

— А по легенде его архитекторам потом глаза выкололи, — сказала Маша.

— В это верю! — согласился Мишка. — Хотя я уже не очень доверяю историческим легендам…

Ребята медленно шли через площадь, осматриваясь.

— Лобное место! А на месте ГУМа торговые ряды! — воскликнула Маша.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Как вы уже, наверное, поняли, центр Москвы все больше похож на то, каким он станет в XXI веке. Очень хорошо это видно по гравюрам того времени.

— Это ГУМ на месте торговых рядов… — поправил Миша.

— Пушка! Пушка? Царь-пушка, что ли?

Маша кинулась к огромной пушке и стала ее рассматривать.

— «Повелением благоверного и христолюбивого царя и великого князя Федора Ивановича, государя самодержца всея великия Россия при его благочестивой и христолюбивой царице великой княгине Ирине», — прочитала она. Потом обежала пушку с другой стороны: — «Слита бысть сия пушка в преименитом граде Москве лета 7094, в третье лето государства его. Делал пушку пушечный литец Ондрей Чохов».

— Как они достали своим летоисчислением, — вздохнул Мишка.

— Но мы же уже умеем пересчитывать, — приободрилась Маша, — если 7055 — это 1547, то 7094 — это… 1586! Что-то мы недалеко ушли. Такими темпами мы всю жизнь проведем в Средневековье…

— А это точно Царь-пушка? — засомневался Миша. — Что-то я на ней надписей не помню. И, может, она тут уже сто лет стоит!

— И я не помню надписей… Вот попадем домой и проверим. Э, мужик, а давно эта пушка тут стоит? — обратился Мишка к бородачу, тащившему тяжелый мешок к торговым рядам.

— Не знаю, не тутошний, — отмахнулся бородач.

— Ну вот, — скривился Миша, — я уже чувствую себя дома.

И они отправились собирать информацию. Уже было понятно, что самый надежный способ, проверенный временами — просто ходить по улицам и слушать разговоры. Как только услышишь что-то интересное, можно начать задавать наводящие вопросы или просто восклицать: «Да вы че!» или: «Да не может быть!» Задетый за живое горожанин тут же заводится и выкладывает новость во всех подробностях.

— Ой, а говорят, за далеким морем люди-кошки живут, — рассказывала одна торговка, — Говорят, они скоро на нас пойдут. Мне сказывала одна красавица, она к нам из Новгорода приехала, что там их уже видели. Ходют, говорят, на четырех лапах, орут громко и детей воруют!

— Зачем?

— А они их потом воспитывают и тем кошакам помогают охотиться.

— Ох, ну надо же…

— А мне говорили, что есть такие горы, из которых огонь вырывается!

— Прям огонь?

— Ну да! Все вокруг выжигает, дымом застилает, целые города пламенем сносит!

— Ужас какой, прости Господи…

— А мне говорили, что…

Маша недоуменно шепнула Мише на ухо:

— Слушай, это похоже на страшилки, которые в лагерях после отбоя рассказывают.

— Угу! — хихикнул Миша.

— …и говорит он человеческим голосом! — закончила свой «ужас» женщина.

Судя по ахам и охам, человеческим голосом говорило какое-то страшное существо.

— А вот еще что мне рассказывали…

— Э! Чего уши-то развесили? — весело крикнул мужичонка, проходивший мимо. — Колокола льют, байки заливают! Вы что, не знаете, что Чохов три новых колокола отлил? А?

К полному недоумению Маши и Миши, кружок слушателей тут же рассосался.

— Интересно, а причем тут колокола? — спросила Маша. — И Чохов — это тот, который царь-пушку сделал?

Миша тут же сорвался с места и рванул за мужиком. Вернулся быстро, запыхавшийся, но довольный.

— Короче, этот Чохов работает на московском пушечном дворе. Давай найдем его. Надо разобраться с колоколами. И почему их делают на пушечном заводе?

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. К сожалению, о мастере, создавшем Царь-пушку, мы знаем крайне мало, хотя имя его и широко известно. По историческим документам и сохранившимся образцам его работы установлено, что Андрей Чохов начал работать на московском Пушечном дворе в 1568 и работал там по 1629 год. Он создал целую школу мастеров литейного дела.