Крис Хамфрис - Честь Джека Абсолюта

— Более или менее. — Сэр Джеймс поставил кружку. — Такие вещи сломя голову не делаются, тут требуется некоторая подготовка.

— Какие… вещи? — не без тревоги осведомился Джек.

Сэр Джеймс подался вперед.

— Я уже говорил, что мои друзья — наши друзья — развернули кампанию в мою защиту. Но пока им не удается продвинуться в этом вопросе достаточно далеко, поскольку для успешного завершения предприятия требуется кое-кого подкупить. Для подкупа необходимо золото, а мне, как изгнаннику, раздобыть его в должном количестве весьма затруднительно.

Джек покашлял.

— Я ожидаю около двухсот фунтов, сэр, и, конечно, готов их предложить…

Его отец фыркнул.

— Это капля в море! У Мельбурн было много сторонников, тогда как я всегда умудрялся наживать лишь врагов. Если от них не откупиться, они могут объединиться, и тогда их эскадроны возьмут над нашими верх. Нам нужны подкрепления, а чтобы их получить, необходимо заключить союз с теми, кто располагает богатством и властью. Поэтому, сэр, — отец торжественно поднял руку, — единственное, что нам теперь с вами требуется, так это отыскать подходящую женушку.

Джек заморгал.

— Но, отец… э-э… ты уже ведь женат. По крайней мере, я всегда так считал. На моей матери.

Сэр Джеймс заморгал в ответ, потом вдруг рявкнул:

— Не для меня жену, олух. Для тебя!

Джек был настолько уверен, что отец собирается снова спровадить его на войну, что принял сказанное за шутку. Он даже рассмеялся.

— Но… это невозможно.

— Заверяю тебя: вовсе даже наоборот. Весьма возможно. И не только возможно, но и неизбежно.

Джека бросило и в жар, и в холод одновременно.

— Ты ведь не собираешься женить меня насильно?

— Я ожидаю от тебя послушания. Тем паче ты сам говорил, что спишь и видишь, как выправить положение. Вот тебе и возможность!

Неожиданно война показалась Джеку куда более предпочтительным вариантом.

— Сэр, даже мое желание загладить свою вину имеет пределы, и здесь, похоже, этот предел достигнут. Я не могу вот так взять и полюбить… кого бы то ни было.

— Да люби ты хоть мою задницу! — насмешливо фыркнул сэр Джеймс. — При чем тут любовь, если речь идет лишь о сделке. Девица тут вообще дело десятое, главное — это союз.

Он опять хлебнул пива и причмокнул губами.

— Мы должны породниться с самой богатой, обладающей хорошими связями семьей, члены которой, вступив с нами в родство, помогут нам отразить нападки врагов, желающих лишить нас титула и владений. Посодействуют нам всеми возможными средствами, в том числе, если иные уловки не сработают, и своим золотом.

— Но кто… кто эта девушка? Я полагаю… она девушка? Да?

— Девушка. Женщина. Старая дева. — Сэр Джеймс фыркнул. — Вот уж это совершенно не имеет значения.

— Для тебя, наверное. Но для меня, это-то ты должен понимать, еще как имеет!

— Почему?

— Почему? — Джек начинал выходить из себя. — Ачто, если она безобразная? В два раза толще меня? Сварливая старая карга?

— Мало того, что ты женишься, так еще будешь воспевать в стихах ее стройность, неувядаемую красоту и ангельский характер, — ухмыльнулся сэр Джеймс. — Разве не твое идиотское стихотворение положило начало всей этой заварушке с Мельбурн? Теперь тебе представится случай накропать стишок с пользой.

Оправляясь от потрясения, Джек против воли говорил очень тихо, но теперь в его голосе зазвучали отцовские громкие нотки. Столь же, кстати, категоричные.

— Сэр, осмелюсь заявить, что, кого бы вы там для меня ни подобрали, я не женюсь. Не женюсь! Я не могу! Потому что я уже сделал свой выбор. И она…

Отцовская длань взметнулась.

— Мне плевать, кто она. Она твое прошлое. А твое будущее теперь с той, на кого укажу тебе я!

— А я заявляю, сэр, что не женюсь!

Дверь приоткрылась. Вошел слуга.

— Не угодно ли джентльменам…

— Сгинь! — разом рявкнули два Абсолюта, и перепуганный слуга в ужасе выскочил из помещения, захлопнув за собой дверь.

Но это вторжение разрядило энергию ярости — по крайней мере, со стороны сэра Джеймса. Он поднял руку, призывая к молчанию, и заговорил уже не столь громко. Но зато куда более пугающим тоном.

— Бог свидетель, до сих пор я держал себя в руках, являя собой живое воплощение ангельского терпения. И ведь твоя мать предупреждала меня, что ты, возможно, осмелишься возражать.

Он раздернул в стороны воротник на своей вмиг напрягшейся шее, стремительно багровеющей даже под слоем пыли.

— Но всякому терпению приходит конец, и я не намерен более сносить твои выходки. Я буду ждать на переднем крыльце Аббатства, но лишь до полуночи, когда начнут бить куранты. Если к двенадцатому удару ты не появишься и не согласишься всецело подчиниться моей воле, — сэр Джеймс подошел к двери и распахнул ее, — что же, тогда ты мне больше не сын. Я найду нужное золото, даже если мне придется продать все наши оловянные копи… благо наследство тебе уже не потребуется. А борьбу за нашу фамильную честь продолжу один.

Отец удалился. Несколько мгновений Джек смотрел на открытую дверь, потом подошел к ней.

— Эй, — позвал он, высунувшись наружу. Появился оробевший слуга. — Еще пинту эля, будь добр!

Джек неторопливо вернулся к бильярду. Поставил на сукно два шара: один красный, другой простой, белый. Кий в его руке трясся, и, чтобы справиться с дрожью, ему пришлось сделать несколько глубоких вздохов. Вернув руке твердость, он примерился и нанес удар.

Когда Джек засел в кустах близ служебного входа Симпсоновского павильона, он был уверен только в одном: ни на какой старой, безобразной карге в угоду отцу жениться не станет. Пусть он и в долгу перед ним, но должны же существовать и другие способы искупления юношеских грехов. Кроме того, раз уж сэру Джеймсу приспичило породниться с влиятельным и богатым семейством, то, безусловно, вряд ли кто-нибудь подойдет для этого лучше, чем племянница графа Клэр. Стоит лишь, используя терминологию помешанного родителя, произвести окончательный штурм готовой пасть крепости, проломить брешь, бросить в прорыв гренадеров и захватить… хм, так сказать, главный трофей.

«Впрочем, — подумал Джек, — язык войны и язык страсти сходны. Теперь я солдат любви, которому нужно завоевать эту девушку. Причем не когда-нибудь, в туманном будущем, а прямо сегодня. Медлить больше нельзя».

То, на что он надеялся, произошло: какой-то слуга, тащивший слишком большой поднос, с радостью принял предложение Джека поддержать ношу с другой стороны, и это дало юноше возможность беспрепятственно проникнуть внутрь павильона. По дороге ему пришло в голову, что коль скоро его могут лишить наследства, то, стало быть, играя роль бедного воздыхателя, он не так уж грешит против истины. Ну что ж, некая толика правды в разыгрываемом им представлении пойдет только на пользу.