Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

— Да, отец. Ролана нет среди раненых. Я так молилась за него!

— Молись еще, дитя мое, и не уходи из этого дома, что бы ни случилось. Поберегите ее, добрая мадам Жонсьер.

Арманда вздрогнула и посмотрела на Даже, который на прощанье махнул рукой и вышел из комнаты. Даже догнал Рупара и Урсулу, спускавшихся по лестнице.

— Не будем терять ни секунды, — проговорил он отрывисто. — Если то, что мне сообщили, — правда, мы погибли, англичане будут здесь через час.

— Кто вам это сказал? — спросила Урсула.

— Офицер графа де Шароле, которого я встретил на мосту. Он был возле короля, когда маршал прислал просить короля, чтобы он оставил поле.

— Погибли!.. Англичане!.. Бежим! — завопил Рупар.

Улица была запружена солдатами, несущими раненых, лошадьми, женщинами, детьми, крестьянами, поставщиками армии. Начали распространяться самые страшные слухи. Такие слухи в некоторых обстоятельствах наносят больше вреда, чем сама опасность.

— Вы видите, Сабина, Ролана нет среди раненых, — говорила Арманда.

— Ах, Боже мой! — воскликнула Сабина. — Я отдала бы десять лет моей жизни, чтобы увидеть его рядом после этого сражения.

— Вы знаете, что с ним вчера говорил король?

— Да, отец мой плакал, рассказывая мне это. Король сказал Ролану, что должно умереть, когда нужно, но нельзя давать себя убить.

— Как добр король!

— И как он должен страдать, видя смерть стольких храбрых людей!

Пронзительные крики раздавались со стороны Шельды.

— Боже мой! Что это такое?

— Мост забит народом, — продолжала Арманда, — сюда бегут солдаты… Некоторые падают в воду…

— Ах! Они бегут, а солдаты хотят их остановить — сказала Сабина.

Обе женщины переглянулись с выражением глубокого ужаса. Крики усиливались, смешиваясь с грохотом пушек.

— Боже мой! Это похоже на поражение! — произнесла Арманда.

— На поражение!.. — повторила Сабина, и сердце ее сжалось.

— Да… Как будто эти солдаты бегут.

Сабина сжала руки.

— Боже! — сказала она. — Что с нами будет?

Раненых опять проносили под окнами.

— Белья! Корпии! У нас не хватает! — кричали солдаты.

— Есть у нас корпия? — спросила Сабина.

— Мы всю отдали.

— А белье?

— Больше нет, мы оставили только самое необходимое.

— Отдайте, отдайте все!

Арманда вынула белье из ящика и подошла к окну, чтобы бросить его на улицу. Солдаты несли носилки с несчастными, на которых страшно было смотреть. Запах крови доносился до обеих женщин. Арманда, наклонившись, чтобы выбросить связку белья, заметила на другой стороне улицы человека в форме сержанта французской гвардии, который подавал ей выразительные знаки. Арманда задрожала: она узнала Фанфан-Тюльпана. Он жестами ясно показывал, что просит ее выйти. Сабина со своего места не могла видеть сержанта. Арманда побледнела. Она подумала, что Ролан убит, и что Фанфан пришел сообщить об этом. Она повернулась к Сабине.

— Есть еще белье в передней первого этажа, у короля, — сказала она, как бы вдруг это вспомнив, — я побегу и принесу.

И, не дожидаясь ответа Сабины, бросилась из комнаты. Сабина, оставшись одна, в изнеможении откинулась на спинку кресла, и, сложив руки, начала молиться. Несколько минут Сабина была полностью погружена в молитвы. Вдруг она почувствовала, что на глаза ей накинули повязку, завязали рот, потом схватили ее, закутали в широкую материю и понесли. Сабина представила себя в гостиной особняка на улице Сент-Клод. У нее вдруг перехватило дыхание, и она лишилась чувств.

Была половина первого, и сражение, сначала выигрываемое французами, теперь казалось проигранным ими.

Продвигаясь шагом, смотря с равнодушием и презрением, как сыпались вокруг него пули, маршал Мориц перекатывал во рту пулю, чтобы утолить жажду. Изнуренный болезнью и усталостью, но оживленный гневом и опасностью положения, маршал наблюдал за медленным, но успешным шествием этой страшной английской колонны, этой живой массы, которая проникала в центр французской армии через равнину. С тех пор, как образовалась эта колонна, она уверенно, твердо, плотными рядами, двигалась и двигалась, все разрушая на своем пути. Хотя ружейный и пушечный огонь редутов Фонтенуа и Барри уничтожил многие ее ряды, она ни разу никуда ни на шаг не свернула и не остановилась! Кровавая пустота заполнялась, мертвые исчезали под ногами живых, и колонна, отвечая выстрелом на выстрел, смертью на смерть, двигалась вперед. Скоро она должна была пройти деревню Фонтенуа, и Людовик XV со своего места мог очень отчетливо ее различить. Маршал понимал, что нужно остановить эту колонну, или сражение будет проиграно. Он уже приказывал бригадам Лютто атаковать англичан, но Лютто два раза вел атаку и был убит, а колонна все продвигалась. Людовик XV видел, как пал Лютто, он был свидетелем этой славной смерти, и из груди его вырвался вздох, а глаза наполнились слезами. Бешенство маршала было ужасно. Бирн со своими солдатами пошел в атаку на левом фланге англичан. Часть колонны отделилась и приблизилась к Бирну, между тем как ее основная масса по-прежнему продолжала идти не останавливаясь. Натиск французов был сильным, но англичане открыли такую пальбу, что королевский полк совершенно был истреблен. Тогда в атаку пошли лейб-гвардейцы, но и они были отражены. Колонна все продвигалась, она прошла уже Фонтенуа, на редутах которого уже не было пороха и пуль, и шла к колонскому мосту… Если она дойдет до него, французская армия погибнет. Беспорядок, рожденный страхом, начал распространяться по всему корпусу с правого фланга.

Маршал позвал своего адъютанта.

— Скачите к королю, — приказал он ему, — и скажите его величеству, что я умоляю его с дофином переехать Шельду… а я сделаю все, что смогу.

Мез ускакал. Мориц въехал в самую гущу огня, как будто хотел, чтобы его убили, и приказал д’Эстре с его кавалерией атаковать англичан. Д’Эстре предпринял атаку, но английская колонна раздвинулась, пушки ее начали стрелять и уничтожили первую кавалерийскую линию.

— Вперед! — закричал маршал.

Он сам бросился во главе второй линии с легкой конницей, гренадерами, мушкетерами, но и эта атака была отражена, и французы начали в беспорядке отступать. Людовик XV повелительным голосом остановил беглецов.

— Я умру, — сказал он, — но останусь на этом месте!

Все начали собираться вокруг него… но все, по-видимому, погибло, опасность достигла крайней степени… Людовик XV сам уже видел колонну, которая теперь продвигалась беспрепятственно: пальба со всех батарей прекратилась уже несколько минут назад. Еще десять минут — и сражение будет проиграно!

Ришелье, адъютант короля, Ришелье, покрытый потом и пылью, с обнаженной головой и растрепанными волосами, придворный, вдруг превратившийся в воина, был послан в Фонтенуа узнать, каких размеров достигает колонна. Он остановился под редутом, нагнувшись в седле, и слушал человека, говорящего с ним. Этот человек держал в руке две бумаги, перо и чернильницу.