Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

— В замке Комфен, — ответил В.

— Кто поджег его?

— Хохлатый Петух со своими курами.

— Это тот замок, который покинули Сомбой и князь, чтобы похитить Сабину в Сент-Амане?

— Да.

— Но этот замок — единственное жилище, в котором Сомбой считал себя недосягаемым, и в этом-то жилище я надеялся его найти, — глухо произнес Рыцарь. — Зачем было поджигать?

— Чтобы захватить Сомбоя.

Рыцарь схватил В. за руку.

— Если это не удастся, — проговорил он, — ты играешь своей жизнью и моей.

— Все будет хорошо!

В эту минуту третий камень упал в воду.

— Смотрите, — сказал В.

Пожар усилился, и отблески его освещали горизонт, отражаясь в реке. Рыцарь не спускал глаз с оврага, в глубине которого он заметил огромный черный предмет, плывущий по ручью. Это был мех, наполовину погруженный в воду. В ту минуту, когда мех проносился мимо лодки Рыцаря, раздалось звучное «кукареку». Тотчас веревки, до сих пор невидимые, натянулись и обвились вокруг меха, удерживая его. Тогда дно его разорвалось, и в Шельду соскользнула тень — человек исчез в воде. Но как только он исчез, из тростника выплыла огромная лодка с шестью гребцами. Два гребца прыгнули в реку, схватили незнакомца и втащили его в лодку. В. наклонился к Рыцарю, который видел все и оставался неподвижным.

— Мне все удалось сделать! — воскликнул он со сверкающим взглядом. — Сомбой взят!

Рыцарь не ответил, но тихо вскрикнул и, схватив руки В., сильно пожал их.

— А теперь этот человек должен заговорить, — проговорил он.

— Он будет говорить, — ответил В. — Все приготовлено к пытке.

В Колоне пробило полночь.

— Еще шесть часов, чтобы их спасти! — сказал Рыцарь.

В нижней зале того дома, где Рыцарь во время сражения собрал всех людей, чтобы направить их на английскую колонну, горел яркий огонь в камине. Железные орудия пытки самых разных форм и размеров раскалялись на огне. Четыре восковых свечи в медных подсвечниках добавляли свой свет к красноватому отблеску пламени камина и освещали залу. В стены и потолок были вбиты железные кольца, крючья и блоки, в которые были вдеты длинные веревки. Мохнатый Петух, Петух Негр и другие Петухи окружили в ожидании стоящих перед камином Рыцаря и В. и ждали.

— Начальник, — сказал Мохнатый Петух, — все готово.

— Приведите пленников, — приказал Рыцарь.

Через несколько минут ввели с разных сторон связанных Сомбоя и князя. На глазах у них были повязки, рты заткнуты кляпом. Их вывели на середину комнаты и поставили перед орудиями пытки. Рыцарь подал знак, и все Петухи молча удалились. Дверь тихо затворилась. В комнате остались четверо. Рыцарь сел на скамейку спиной к камину; В., все в том же черном бархатном костюме и маске, стал возле него; Сомбой и князь, которые не могли ни видеть, ни говорить, ни пошевелиться, стояли, как статуи. Рыцарь подал знак, и В. освободил от повязки и кляпа вначале Сомбоя, потом — князя. Пленники, ослепленные ярким светом, зажмурились, потом, открыв глаза, медленно осмотрелись, причем выражение их лиц было совершенно разным. На лице князя при виде приготовленных орудий пытки отразились ужас, мука и бешенство. Сомбой не отреагировал на окружающее — лицо его оставалось неподвижным и бесстрастным.

— Ты видишь, что вокруг? — холодно спросил Рыцарь.

— Да, — ответил Сомбой.

— Знаешь, что тебя ожидает?

— Нет.

— Тебе не верится, что я могу тебя пытать?

— Почему же? Но я также верю в случай — кто знает, что может произойти до того, как ты начнешь меня пытать.

Рыцарь пристально посмотрел на него.

— Я тебя ненавижу, — сказал он, — но ты можешь избавить себя от продолжительных страданий, если расскажешь мне все и ответишь на все мои вопросы.

— А если я не стану отвечать?

— Тебя будут пытать.

Сомбой презрительно пожал плечами.

— Я считал тебя умнее, — сказал он. — Ты думаешь, я не выдержу боли? Значит, ты не знаешь меня. Давай действовать, как решительные люди, и не будем попусту угрожать друг другу. Я в твоих руках, и в твоей воле — убить меня или пытать. Для меня же вопрос состоит в том, насколько мне хватит силы воли и терпения. Но, как ни свирепа наша ненависть, Рыцарь Курятника, я думаю, нам не стоит обращаться друг с другом подобно обычным разбойникам. Уже двадцать лет мы боремся друг против друга с одинаковой ловкостью и энергией, с равным везением. Но теперь я признаю, что побежден: я в твоих руках и не имею никакой возможности ни бежать, ни обороняться, так что мне не на что надеяться. Обсудим же хорошенько ситуацию. Двадцать лет назад я повесил твоего отца и удавил твою мать; три месяца назад я ранил твою невесту, попытавшись вначале погубить ее честь; два месяца назад я похитил твою сестру, собираясь отдать человеку, который хочет получить ее, и инсценировал ее смерть. Несколько часов назад я отравил обеих девушек и через два часа они умрут. Вот такие дела, Рыцарь! Теперь скажи, что ты будешь делать?

Рыцарь ни разу не прервал Сомбоя; он слушал его спокойно и бесстрастно, не выказывая ни тени ни гнева, ни негодования. Когда Сомбой замолчал, Рыцарь, не спускавший с него глаз, медленно встал, подошел к Сомбою, по-прежнему стоящему со связанными за спиной руками, и пристально посмотрел ему в глаза.

— Чего я хочу? — переспросил он холодно, тоном человека, умеющего владеть собой. — Я хочу, чтобы ты ответил на вопросы, которые я задам тебе. И я этого добьюсь.

— Задавай свои вопросы, — предложил Сомбой, — и если я смогу, я отвечу тебе внятно — я твой пленник. Пытку нелепо применять и тяжело переносить, когда речь идет о пустяках. Ты со мной согласен?

Рыцарь, метая взгляды-молнии в Сомбоя, подошел еще ближе.

— Монжуа, — сказал он, — я дал клятву заставить тебя страдать столько дней, сколько часов пришлось выстрадать по твоей вине моей матери. Я дал клятву с единственным ограничением: если ты поможешь мне разъяснить дело, я пытать тебя не стану, а убью без лишних страданий. Отвечай же!

— Спрашивай.

— Перенесись на двадцать лет назад, в то время, когда ты сделал все, чтобы навеки погубить две честных жизни. Ты тогда дружил с графом де Шароле.

— Да, я был его другом.

— Он был твоим сообщником в этом деле?

— Признаюсь, он мне помогал.

— Это он затребовал моего отца в Фоссез?

— Да. Вдобавок он предоставил в мое распоряжение Сен-Клода, своего ловкого камердинера.

— Почему же принц крови оказывал тебе такие услуги?

— Потому что я потакал его порочным склонностям и помогал советами в дурных делах.

— Кто велел арестовать Ла-Морлиера в ночь на 30 января?

— Шароле.

— Зачем?

— Морлиер знал людей, карауливших Урсулу и Рено. Он мог, увидев их, заподозрить что-нибудь. Я освободился от него и хорошо сделал.