Александр Степанов - Семья Звонаревых

– …Со столыпинским галстуком и казачьей плёткой, – напомнил Звонарёв.

Тихменёв замотал головой.

– Сергей Владимирович, Вы, право, несносный человек!

– А то, что творится на заводе, сносно? – иронически спросил Звонарёв. – Военный завод – и вдруг бастует в момент приезда столь высокого гостя, как французский президент.

– Да это же не только у нас, чёрт побери! – воскликнул Тихменёв.

– И тем не менее нам надо без шума и как можно скорее урегулировать все эти вопросы, – настаивал Звонарёв.

После долгих колебаний Тихменёв отважился последовать совету Сергея Владимировича и отправился с докладом к начальнику Главного артиллерийского управления. Вернулся он через два часа в приподнятом настроении и, вызвав к себе Звонарёва, объявил, что начальство, учитывая визит французского президента в столицу, нашло возможным удовлетворить некоторые требования рабочих военного завода.

– Верите, у меня будто гора с плеч свалилась, – признался Тихменёв. Поручаю Вам сообщить рабочим о наших уступках, и пусть сегодня же приступают к работе.

Звонарёв с удовольствием выполнил это поручение. Забастовка на заводе прекратилась. Тихменёв окончательно успокоился. Вечером, после обхода оживших цехов, он сказал Звонарёву:

– Ну, слава богу, всё обошлось для нас без неприятностей. Теперь можно и развеяться. В Главном артуправлении я получил два пригласительных билета на «Зарю с церемонией», которая состоится завтра вечером в Красносельском лагере по случаю визита Пуанкаре. Не хотите ли составить мне компанию? Моя жена заболела, и один билет свободен.

– Не до церемоний мне сейчас, Павел Петрович! – вздохнул Звонарёв. Жена всё ещё в тюрьме. Какие уж тут развлечения!

Тихменёв отнёсся к его отказу неодобрительно:

– А я бы на Вашем месте обязательно воспользовался возможностью побывать там.

– Зачем? – Звонарёв непонимающе взглянул на генерала.

– Чудак Вы, право, – заметил с улыбкой Тихменёв. – Там будет царь с семейством, двор, Пуанкаре и весь влиятельный бомонд. Поверьте, Ваше присутствие в таком обществе наверняка бросится в глаза жандармам. Наденьте военную форму со всеми регалиями. Медаль за русско-японскую войну и значок за оборону Порт-Артура. Ну, а рядом с Вами буду я, генерал, обвешанный крестами, медалями, с лентой Станислава 1-й степени через плечо. Каково, а?

«А пожалуй, есть смысл поехать с ним! – подумал Звонарёв. – Чем чёрт не шутит, может быть, и впрямь это поможет…».

На следующий день в установленный час Сергей Владимирович, облачённый в военный мундир, прибыл на Балтийский вокзал и встретился с Тихменёвым, картинно наряженным в генеральскую парадную форму. Все вагоны первого класса были переполнены разодетыми дамами, генералами и придворными. В купе стояла духота, и Тихменёв со Звонарёвым предпочли остаться в коридоре у открытого окна. Именитые пассажиры говорили преимущественно на французском языке. Французские анекдоты, французские салонные шутки, изысканные обращения, манеры, жеманный смех дам и девиц. Ничего русского, всё на чужеземный лад.

– Эх, наша матушка Русь! – с искренней горечью сказал Тихменёв. Русского слова здесь не услышишь.

Звонарёв промолчал.

– Речь французская, а нищета русская, – усмехнулся генерал. Где-нибудь в Париже или, скажем, в Брюсселе вся придворная знать на собственных автомашинах разъезжает, а наша – в поезде или в допотопных экипажах.

«Какая всё это мерзкая шваль! Ненавижу, ненавижу! – со злостью и отвращением думал Звонарёв, глядя на парадных, надушенных генералов, на их затянутых в корсеты жён, обсыпанных бриллиантами. – И этим людям дано право карать и миловать! От них зависит судьба Вари, моя судьба, наше счастье… Почему они здесь, на свободе, живут, веселятся, сплетничают, а Варя находится, страшно подумать, в сырой камере, бог знает с кем – с ворами, проститутками… Где же справедливость?».

Звонарёв прислушался к монотонному перестуку колёс, в котором вдруг отчётливо услышал: «Под-ле-цы, под-ле-цы…».

– Подлецы! – выдавил сквозь зубы Звонарёв.

– Пардон, не расслышал. Это Вы мне? – спросил, наклонив голову, Тихменёв.

– Простите, Ваше превосходительство. Не Вам.

Красносельский военный лагерь располагался вблизи железнодорожной станции. Он был оцеплен солдатами. В местах проезда стояли жандармские офицеры, которые внимательно проверяли документы и пригласительные билеты.

Тихменёв представил Звонарёва как своего адъютанта, и они вместе прошли к небольшому помосту, откуда была хорошо видна вся передняя линейка лагеря. На помосте толпились придворные дамы, министры, генералы. Невдалеке, примыкая к передней линейке, возвышался земляной валик, покрытый сочной травой. На нём был разбит шатёр для царя и его семейства. Валик охранялся казаками-конвойцами. Перед шатром стояли лёгкие стулья и кресла.

Вдоль передней линейки уже были выстроены гвардейские полки. На правом фланге – преображенцы, рядом с ним – семёновцы, далее – первая артиллерийская бригада, измайловцы и егеря. Затем стояли полки второй гвардейской дивизии и гвардейские стрелки. На правом фланге полков развевались старые заслуженные полковые знамёна, бывшие под Полтавой и Бородином, тут же располагались полковые оркестры. Яркий блеск медных труб, шёлк знамён, и всё это на фоне зелени, голубизны небес. Над лагерем плыл несмолкаемый говор многолюдной праздной толпы.

Звонарёву особенно понравились гвардейцы – рослые, загорелые, сильные, чем-то схожие с былинными богатырями. Он поделился своим впечатлением с Тихменёвым.

– Ещё бы! – воскликнул тот. – Ведь здесь собран цвет русской нации. По всей России в гвардию отбирают высоких, могучих и красивых людей. В первой роте Преображенского полка нет солдат ростом ниже ста восьмидесяти сантиметров. А первый взвод сплошь выше сажени. Далеко не всякая страна может похвастаться такими молодцами!

Публика прибывала. Звонарёв увидел начальника Главного артиллерийского управления генерала Кузьмина-Караваева, высокого статного старика, бросавшегося в глаза своей незаурядной внешностью и выправкой. Рядом с ним шагал его брат – адвокат, – в белом парадном фраке и блестящем чёрном цилиндре на голове.

Вскоре на дороге, ведущей к главному лагерю, показалась группа всадников во главе с великим князем Николаем Николаевичем главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Его сопровождали командир гвардейского корпуса генерал Безобразов, несколько адъютантов и ординарцев.

Над лагерем пронеслась зычная команда командира преображенцев генерала графа Игнатьева:

– Стано-о-вись!

Полки замерли в полной неподвижности. Говор утих. Всё внимание толпы было сейчас приковано к приближающейся кавалькаде.