Николай Шевченко - Спецназ Его Величества

А молодежь выдавала множество версий, вплоть до самых фантастических. Но основное – кто будет их противник, они даже не представляли, и чем изощренней становились тренировки, тем непонятней становился этот вопрос. Никто и никогда не слышал о таких профессиональных убийцах со сверхъестественным уровнем подготовки. Может, и правда, нечистая сила?!

Но если занавес тайны уплотнялся, то уверенность в себе у членов отряда со временем увеличивалась, они сейчас могли такое, что лучшие солдаты любой армии не поверили бы своим глазам. Да, каждый из них сейчас в бою заменил бы десяток бойцов, в том числе этих хваленых мушкетеров короля. Кстати, мушкетеры через месяц уже выполняли только функции охраны поместья, отпугивая и отгоняя чересчур любопытных, поспешавших на частую ружейно-пистолетную пальбу, как простолюдинов, так и любых высоких должностных лиц невзначай поинтересовавшихся, а что тут такое? Пройти на территорию посторонний мог только по личному приказу короля.

Не обходилось без пикировок в виду проявившейся личной неприязни между некоторыми членами группы. Д'Ориенталь, как патриот Франции, не взлюбил голландца, высказывающего отнюдь не лестные мнения о захватчиках французах, и даже о самом Людовике. Кристофер ван Дорн, подданный Республики Объединенных Нидерландов, был взят в плен в сражении при Сенефе. Тогда кто-то из французов оскорбил капитана, сложившего оружие в виду полной безнадежности дальнейшего сопротивления, с тем, чтобы спасти оставшихся в живых из своей роты. Молодой, но, видимо, не очень умный французский офицер с издевкой упрекнул его в трусости. Услышав это, Кристофер выхватил из-за пояса обидчика пистолет, и выстрелил ему в грудь.

На следующий день тот скончался, а его отец, знатный дворянин не пожалел денег, чтобы отправить убийцу сына в тюрьму на десять лет. Так что ван Дорну не за что было любить французов.

На днях Клэр еле удержалась от пощечины Лантремону, по ее мнению, он был слишком навязчив. По данному поводу ее соотечественник Беркли предупредил Поля, что он об этом сильно пожалеет. Напряженность в личных отношениях внутри группы особого назначения возрастала, а отец Эрик ничего не мог поделать, его слушали с любезными, но равнодушными лицами. Как назло, и Мастер почему-то давно не появлялся. Видя, что обстановка близится к дуэлям, а это означало полный крах миссии, возложенной на них королем, отец Эрик отправил патрону тревожное письмо с просьбой срочно приехать.

Де Фруа появился через день. Выслушав отца Эрика, он приказал всем собраться в тренировочном зале и выстроил учеников в шеренгу. Лицо Мастера было хмуро и лишь глаза горели обжигающим яростным огнем. В таком состоянии подопечные еще не видели учителя. Он, молча ходил вдоль строя, поочередно впиваясь взглядом в каждого, и от этого людям становилось не по себе.

– Дон Диэго, – наконец произнес де Фруа, – скажите, как самый старший по возрасту из своих сегодняшних коллег, и как бывалый военный, если вы идете в атаку с солдатами, в которых неуверенны, вы можете гарантировать успех сражения?

– Вряд ли, господин Мастер, – четко ответил опытный вояка.

Диэго де ля Рианьо, дон Диэго уже с отрочества отчаянный и лихой рубака не отличался особым патриотизмом, не то, что его отец де ля Рианьо-старший, бывший рыцарем ордена Сант-Яго. Дон Диэго служил тем, кто больше платит, т. е. являлся обыкновенным наемником, ландскнехтом. Во французской армии платили хорошо, особенно опытным воякам, и испанец не жалел о своем выборе, вот только в свободное от сражений время с большим азартом увлекался игрой в кости, порою проигрываясь до нитки. Зная эту его слабость, двое пронырливых и нечистых на руку младших офицеров обчистив полковую казну, подкинули горсть казенных золотых во вьючную торбу испанца. Когда ничего не подозревавший Диэго с удивлением рассматривал в своих пожитках откуда-то с неба свалившиеся деньги, его с «поличным» и взяла военная жандармерия. Все обвинения в краже были шиты белыми нитками, и все равно не миновать бы ему расстрела, но сослуживцы и боевые товарищи де ля Рианьо, проведя собственное расследование, нашли одного вора, который полностью признался в краже и подставе невиновного испанца. Второй вор успел скрыться в неизвестном направлении вместе с деньгами, а после дачи показаний как-то подозрительно скоропостижно скончался его пойманный подельник, видимо, были еще участники в этом темном деле.

Но так как дон Диэго находился уже в тюрьме, а виновные все равно должны быть пойманы и наказаны, его там и оставили, словно козла отпущения, в связи с расплывчатой формулировкой трибунала: «как подозреваемого в соучастии», лишив по чьему-то неофициальному приказу права переписки на два года. Странные дела творятся порою, Господи! Де Флери быстро определил невиновность испанца, а вот кто запретил офицеру французской армии право подавать письменные жалобы в соответствующие инстанции выяснить не смог, начальник тюрьмы вроде впервые об этом слышал. У тайного советника не было времени заняться, как следует этим старым пройдохой, но Эдмунт с удовольствием распахнул двери камеры старому солдату для выхода на волю. И сейчас дон Диэго был полон сил, несмотря на свои тридцать три года.

– А если, к тому же в вашем отряде есть ваши личные враги, каков шанс на победу? Я уже не говорю о том, останетесь ли вы живы, – продолжал спрашивать де Фруа.

– Очень невелик, – сказал де ля Рианьо, уже догадываясь, на что намекает мэтр, – практически минимален. В такой ситуации командиру проще застрелиться, чем выиграть бой.

– Очень точное определение, – похвалил де Фруа. – А сейчас я прошу тех, кто затаил друг на друга зло, выйти вперед и… застрелиться. Вы хотя бы не будете мешать другим, выполнять поставленную задачу. А на место каждого застрелившегося я лучше наберу по десятку крестьян, вооруженных вилами и они принесут больше пользы в предстоящей схватке. Миссия, к которой я вас готовлю, господа, может завершиться успешно только в случае, если вы будете сплоченной командой, зная, что ваша спина надежно прикрыта и вас не бросят раненого.

Несколько человек, из стоявших перед своим командиром потупили глаза, а он продолжал расхаживать вдоль строя.

– Повторяю, – с жесткими интонациями в голосе чеканил Мастер, – каждый, кто затаил обиду на коллегу, должен понимать, что он подвергает изнутри ваш маленький отряд смертельному риску, потому что тогда нет веры в надежное плечо товарища. А вы должны быть как братья… братья с сестрой.

Де Фруа помолчал, вновь обводя пристальным взглядом лица присутствующих.

– Никто не хочет выйти и честно признаться? Значит, ваши обиды и ссоры пустяшные, особенно, по сравнению с главной, итоговой целью – получить свободу, исполнив миссию.