Ной Гордон - Шаман

Пока Алекс спал, Шаман быстро осмотрел его.

Ему ампутировали левую ногу ниже колена.

— Его… ранили?

— Нет, сэр, — ответил Парниша. — Мы вместе служили. Нас целой толпой привезли сюда поездом из другого лагеря шестнадцатого июля прошлого года, раньше нас держали в Пойнт-Лукаут, штат Мэриленд. В Пенсильвании произошло ужасное крушение поезда. Да, это случилось в Шололе. Сорок восемь военнопленных и семнадцать конвоиров Союза погибли в тот день. Их похоронили прямо в поле, недалеко от рельсов, будто они пали в бою.

Он на миг умолк, погрузившись в воспоминания, и затем продолжил:

— Восемьдесят пять человек было ранено. Нога Алекса пострадала так сильно, что у врачей не оставалось другого выхода, кроме как ампутировать ее. Мне самому в тот день несказанно повезло — отделался вывихом плеча.

— Вначале он чувствовал себя не очень плохо, — сказал Берри Вомак. — Джимми-Джо сделал ему костыль, и он довольно проворно с ним управлялся поначалу. Хоть он был и болен, но все же оставался старшим по званию, а потому старался заботиться о нас. Сказал, что немного разбирается во врачевании, насмотревшись на твоего отца.

— Мы звали его Док, — сказал Джимми-Джо Уолдрон.

Когда Шаман приподнял ногу Алекса, то сразу понял, что именно она является источником всех его бед. Ампутацию сделали ужасно: половина культи с рваными краями так и не зажила, а из-под свисающих ошметков кожи сочился гной. В любой момент можно было ожидать развитие гангрены.

— Ты настоящий врач? — спросил Уолдрон, когда увидел, что Шаман достает из сумки стетоскоп. Шаман заверил его, что так и есть. Он попросил Джимми-Джо прослушать грудь Алекса, и с его слов пришел к выводу, что, к счастью, в легких все было чисто. Но Алекса лихорадило, и его пульс был слабым и нитевидным.

— По всему лагерю свирепствует чума, сэр, — сказал Парниша. — Болеют оспой. Всякими лихорадками. Малярией. Чем именно он болен?

— У него на ноге образуется гангрена, — вздохнул Шаман. Наверняка он заболел еще и из-за недоедания и переохлаждения, которыми страдали и остальные обитатели этой палатки. Они рассказали Шаману, что в некоторых палатках есть жестяные печи, а кое у кого — даже пара простыней. Но у большинства из них нет вообще ничего.

— Что же вы едите?

— По утрам каждому выдают по кусочку хлеба и старого, почти протухшего мяса. Вечером — по кусочку хлеба и чашке варева, называемого супом, но на самом деле представляющего собой воду, в которой сварено то же самое утреннее мясо, — ответил Уэстморленд.

— И никаких овощей?

Они покачали головами, но он и без того уже знал ответ на свой вопрос. Он успел заметить у многих заключенных симптомы цинги, сразу как вошел в лагерь.

— Когда нас бросили сюда, нас было десять тысяч, — сообщил Парниша. — Они все везли и везли новых заключенных, но от тех десяти тысяч сегодня осталось только пять. Мертвецкая у них без дела не простаивает, а вокруг лагеря разрастается огромное кладбище. Каждый день умирает по двадцать пять человек.

Шаман сел на холодную землю и снова взял брата за руки, рассматривая его лицо. Алекс не просыпался, его сон был слишком крепок.

Вскоре вернулся караульный и сказал Шаману, что ему пора уходить.

В штабной канцелярии Шаман сообщил апатичному сержанту, что он врач, и описал симптомы своего брата.

— Я бы хотел каким-то образом получить разрешение забрать его домой. Уверен, дальнейшее пребывание в лагере для него означает верную смерть.

Сержант начал искать что-то в своей папке, пока не дошел до нужной ему карточки. Внимательно перечитав ее, он сказал:

— Досрочное освобождение вашему брату не положено. Он — «инженер», так мы называем тех, кто пытался вырыть туннель, чтобы сбежать из тюрьмы.

— Туннель! — удивленно выдохнул Шаман. — Как же он рыл? У него ведь нет одной ноги.

— Зато у него есть пара рук. Из лагеря, в котором он был ранее, ваш брат сумел сбежать таким способом, правда, потом его снова схватили.

Шаман попытался воззвать к его разуму:

— Это все, что вы можете сказать? Может, кто-то из вашего начальства мне поможет?

Но сержант покачал головой:

— Мы жестко придерживаемся установленных правил.

— А можно мне хотя бы принести ему пару мелочей?

— Главное, никакого металла и ничего острого.

— Здесь есть неподалеку какой-нибудь пансион?

— Есть одно местечко в восьми милях к западу от главных ворот. Они сдают комнаты, — сказал сержант. Шаман поблагодарил его и взял свои сумки.

Как только Шаман оказался в снятом им номере и отделался от хозяина гостиницы, он вынул из кошелька сто пятьдесят долларов и переложил их в карман мундира. Неподалеку от входа вертелся подручный рабочий, который с удовольствием согласился показать новому постояльцу город за умеренную плату. Дойдя до телеграфа, Шаман отправил послание Нику Холдену в Вашингтон:

«Алекс смертельно болен. Помогите освободить его, иначе он умрет. Пожалуйста, помогите».

Местный показал ему большие конюшни, где он взял напрокат лошадь с простой повозкой.

— На день или на неделю? — спросил его конюх. Шаман заплатил вперед за неделю.

Их главная лавка оказалась побольше, чем привычный ему магазин Гаскинса; там он без труда смог купить вещи, необходимые для Алекса и его соседей: дрова для растопки, простыни, неощипанную курицу, добрый кус бекона, шесть буханок хлеба, две корзинки картошки, мешок лука и ящик капусты.

Глаза сержанта расширились от удивления, когда он увидел «пару мелочей», которые Шаман привез брату.

— Ваши девяносто минут на сегодня уже вышли. Разгрузите повозку и сразу убирайтесь.

Алекс все еще спал. Но для остальных этот день стал настоящим Рождеством, как в старые добрые времена. Они позвали соседей. Вокруг собрались мужчины из ближайшей дюжины палаток и взяли себе понемногу дров и овощей. Шаман рассчитывал лишь на жителей 8-С, но они решили поделиться почти всем, что он привез.

— У вас есть котелок? — спросил он Парнишу.

— Да, сэр! — отрапортовал тот и притащил довольно большую консервную банку.

— Сварите суп из курицы, лука, капусты и картошки, хлеб я вам тоже привез. Я бы хотел, чтобы вы накормили моего брата, попытались заставить его съесть хоть немного горячего супа.

— Есть, сэр!

Шаман на миг заколебался. Его начинало беспокоить то, что большую часть еды уже разобрали.

— Я привезу еще припасов завтра. А вы постарайтесь приберечь хоть что-то для себя.

Уэстморленд угрюмо кивнул. Оба понимали, что главным условием, хоть оно и не было высказано вслух, было то, что они должны кормить Алекса.

Хозяин гостиницы принес Шаману кувшин с водой и предложил ему выпить с такой любезностью в голосе, будто принес вина, причем абсолютно бесплатно. Вода оказалась приятной на вкус, но, как показалось Шаману, не представляла собой ничего особенного.