Ной Гордон - Шаман

Трескучий мороз на равнинах держался весь декабрь и большую часть января. Однажды на рассвете Роб возвращался домой. Ночь он провел в дымной землянке с пятью детьми, у трех из которых была тяжелая форма крупа. Внезапно он натолкнулся на двух индейцев, попавших в беду. Он сразу узнал мужчин, которые слушали его игру на виоле возле хижины Ника Холдена. Тушки трех зайцев-беляков подсказали ему, что индейцы охотились. Пони одного из них провалился в снег и сломал переднюю ногу у копыта. При падении лошадь придавила седока — саука с большим крючковатым носом. Его товарищ, огромный индеец, сразу же убил лошадь, распоров ей брюхо, а затем сумел вытащить потерпевшего из-под туши. Он положил его недалеко от дымящейся раны животного, чтобы не дать ему замерзнуть.

— Я врач, я хочу вам помочь.

Они не понимали по-английски, но большой индеец даже не попытался помешать ему осматривать раненого. Как только он сунул руку под изодранную меховую одежду, ему стало очевидно, что у охотника задний вывих правого бедра и тот ужасно мучается. Судя по тому, как беспомощно повисла нога, был задет седалищный нерв. Когда Роб стащил с саука кожаную обувь и уколол кончиком ножа, тот не смог пошевелить пальцами ноги. Мышцы одеревенели из-за боли и жуткого холода, и вправить вывих на месте не было никакой возможности.

К возмущению Роба Джея, большой индеец неожиданно вскочил на свою лошадь и поехал прочь, двигаясь по прерии к линии деревьев — возможно, за помощью. На Робе был изъеденный молью овчинный тулуп, выигранный в покер у лесоруба еще прошлой зимой. Он снял его и накрыл им пациента. Затем открыл седельную сумку и достал оттуда старый перевязочный материал: связал индейцу ноги, чтобы зафиксировать вывихнутое бедро. Тут вернулся большой индеец и приволок две крепкие, но гибкие ветки без сучков. Привязав их с обоих боков лошади, как оглобли, он соединил их кое-какой одеждой — получилась волокуша. К ней они пристегнули ремнями потерпевшего, который, должно быть, ужасно страдал в ходе подобного передвижения, хотя по снегу волокуша перемещалась куда как мягче, чем по голой земле.

Пошел мокрый снег. Роб Джей двинулся вслед за санями. Они ехали вдоль края леса, у самой реки. Наконец, индеец направил свою лошадь в просвет между деревьями и они стали приближаться к лагерю сауков.

Жилища сауков — конические кожаные типи ; Роб Джей насчитал их семнадцать — прислонялись к стволам деревьев, таким образом защищаясь от ветра. Все сауки были тепло одеты. Повсюду взгляд натыкался на признаки пребывания резервации: помимо одежды из кожи животных и меха, они носили старую одежду белых, а кое-где под навесами виднелись армейские ящики с боеприпасами. Вокруг хватало сухих веток для костра, и столбы серого дыма поднимались из специальных отверстий в крышах типи . Но от Роба Джея не ускользнула жадность, с которой к тощим зайцам отовсюду потянулись руки, как и измученное выражение лиц вокруг: ему уже доводилось встречать людей, которые не могут поесть досыта.

Пострадавшего занесли в одно из типи, и Роб последовал за ним.

— Здесь кто-нибудь говорит по-английски?

— Я знать твой язык. — Определить возраст говорившего было трудно, поскольку он, как и все остальные, кутался в бесформенную кучу меха. А его лицо пряталось в капюшоне, сшитом из серых беличьих шкурок. Судя по голосу, это была женщина.

— Я знаю, как вылечить этого человека. Я врач. Вы знаете, кто такой врач?

— Я знать. — Из-под складок меха на него оценивающе смотрели ее карие глаза. Она что-то быстро произнесла на их наречии, и люди в палатке замерли, внимательно глядя на него.

Роб Джей взял несколько палок из их поленницы и разжег костер. Когда он раздел потерпевшего, то увидел, что бедро вывернуто наружу. С помощью женщины приказал удерживать раненого. Удостоверившись, что сильные руки крепко прижимают мужчину к земле, Роб присел, поднял ноги индейца, просунул правое плечо прямо под колено травмированной ноги и резко, изо всех сил, рванул вверх. Когда кость вошла в сустав, раздался громкий хруст.

Индеец лежал неподвижно, словно мертвый. На протяжении всей процедуры он ни разу не застонал. Ему не помешал бы глоток виски и настойки опия. Но эти лекарства остались в седельной сумке Роба, и не успел он пойти за ними, как женщина налила воду в пустую тыкву и смешала ее с порошком из маленькой замшевой сумки, после чего протянула питье потерпевшему, и тот жадно проглотил все. Она приложила ладони к бедрам мужчины, пристально посмотрела ему в глаза и произнесла что-то речитативом на их языке. Наблюдая за ней и слушая ее голос, Роб Джей почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. Он понял, что она — их врач. Или, возможно, что-то вроде жреца.

И тут на него навалились усталость от бессонной ночи и борьбы со снегом предыдущих суток, и, двигаясь словно в тумане, он вышел из тускло освещенного типии. Снаружи в ожидании исхода стояла толпа припорошенных снегом сауков. Какой-то старик со слезящимися глазами коснулся его, словно желая задать вопрос.

— Коусо вабескиу ! — произнес он, и другие подхватили: — Коусо вабескиу, коусо вабескиу .

Из типи вышла врач-жрица. Когда она сбросила капюшон, открыв лицо, он понял, что она вовсе не старая.

— Что они говорят?

— Они называют тебя белым шаманом, — ответила она.

Знахарка сказала ему, что по причинам, которые сразу стали ему очевидны, потерпевшего зовут Вокош — Орлиный Нос. Большого индейца звали Пьяванегава — Идет Поет. По пути к своей хижине Роб Джей встретил Идет Поет и двух других сауков.

Как только Орлиный Нос привезли в поселение, индейцы поспешили за тушей лошади, чтобы забрать мясо до того, как оно стало добычей волков. Они разделали тушу и везли ее на двух вьючных лошадях. Проезжая мимо Роба, они не удостоили его и взглядом, словно ехали мимо дерева.

Вернувшись домой, Роб Джей сделал запись в своем дневнике и попытался изобразить женщину по памяти, но, как ни старался, все, что у него получалось — шаблонное лицо индейца, бесполое и с запавшими от голода щеками. Ему нужно отдохнуть, но спать почему-то не хотелось. Он знал, что у Гуса Шрёдера есть сухие початки на продажу, а Олден как-то упомянул, что Пол Грювер отложил для той же цели немного зерна. Он оседлал Мэг и повел в поводу Монику, и после обеда вернулся в лагерь сауков и сбросил на землю два мешка зерна, один мешок брюквы и еще один — пшеницы.

Знахарка не стала его благодарить. Она просто посмотрела на мешки с едой, резко отдала несколько приказов, и вот уже нетерпеливые руки заносят их в типи, подальше от холода и сырости. Ветер распахнул ее капюшон. Она была настоящей краснокожей: ее лицо было насыщенного, густого красно-коричневого оттенка. На переносице красовалась внушительная горбинка, а ноздри были широкими, почти негроидными. Ее карие глаза казались огромными, а взгляд был прямым. Роб спросил, как ее зовут, она ответила: Маква-иква.