Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 2

— Ваша светлость, — взмолилась Николь, напуганная оборотом, какой приняла беседа, — вы губите меня! Меня же выгонят по одному только подозрению, хоть я и невиновна.

— Да, бедняжка, тебя выгонят. Потому что как раз сейчас некто неизвестный мне, обладающий извращенным умом, поскольку он узрел нечто предосудительное в ваших совершенно невинных свиданиях, видимо, поведал о них госпоже де Ноайль.

— Госпоже де Ноайль! Боже милостивый!

— Как видишь, дело выходит серьезное.

Николь в отчаянии хлопнула в ладоши.

— Да, понимаю, скверно, — вздохнул герцог. — Но что поделаешь?

— И вы, который только что называл себя моим покровителем и не раз уже мне помогал, не можете меня защитить? — с нежным лукавством, какое было бы в пору тридцатилетней женщине, спросила Николь.

— Разумеется, могу.

— Так в чем же дело, господин маршал?

— В том, что я не хочу.

— Ваша светлость!

— Да, я знаю, ты мила, твои красивые глазки так красноречивы, но я, бедняжка Николь, становлюсь подслеповат и перестал понимать язык красивых глазок. В давние времена я предложил бы тебе укрытие в Ганноверском павильоне, но сейчас — к чему мне это? Об этом даже и сплетничать бы не стали.

— Однако вы меня как-то приводили в Ганноверский павильон, — с укором заметила Николь.

— А ты, Николь, неблагодарна, коль попрекаешь меня тем, что я приглашал тебя к себе. Ведь я тогда оказал тебе услугу. Признайся, ведь без водички господина Рафте, который превратил тебя в очаровательную брюнетку, ты не попала бы в Трианон, что, наверное, было бы куда лучше, чем оказаться выгнанной. Но что за черт надоумил тебя устраивать свидания с господином де Босиром, да еще у конюшенной ограды?

— Ах, так вы даже это знаете, — протянула Николь, понявшая, что надо менять тактику и отбросить запирательство.

— Как видишь, знаю, и госпожа де Ноайль тоже. Кстати, сегодня вечером у тебя опять свидание…

— Да, ваша светлость, но, жизнью клянусь, я на него не пойду.

— Разумеется, ты ведь предупреждена, зато господин де Босир ничего не знает, придет, и тут-то его и схватят. Само собой, он не захочет, чтобы его сочли вором и повесили или приняли за соглядатая и выходили палками. Поэтому он заговорит, тем более что в признании не будет ничего постыдного. Он скажет: «Отпустите меня, я — любовник крошки Николь».

— Ваша светлость, я пойду предупрежу его.

— Ничего не получится, дитя мое. Да и кого предупреждать? Человека, который, быть может, уже выдал тебя?

— Да, правда, — изображая отчаяние, вздохнула Николь.

— О, угрызения совести — это прекрасно! — воскликнул Ришелье.

Николь закрыла лицо руками, однако сквозь пальцы следила за каждым жестом, каждым взглядом герцога.

— Нет, право, ты восхитительна, — заметил герцог, от которого не укрылись эти маленькие женские хитрости. — Эх, сбросить бы мне лет пятьдесят! Ну да неважно, черт побери! Я помогу тебе, Николь.

— Ах, ваша светлость, если вы это сделаете, признательность моя…

— Я не требую от тебя признательности. Напротив, я помогу тебе совершенно бескорыстно.

— О, как вы добры, ваша светлость! От всего сердца благодарю вас!

— Погоди благодарить. Ты ведь еще ничего не знаешь. Какого черта! Потерпи, пока не узнаешь.

— Я согласна на все, ваша светлость, лишь бы мадемуазель Андреа не прогнала меня.

— Ах, так ты желаешь остаться в Трианоне?

— Больше всего на свете, ваша светлость.

— Так вот, деточка, забудь об этом.

— Но ведь меня же не поймают во время свидания.

— Поймают или не поймают, но ты все равно попалась.

— Почему, ваша светлость?

— Сейчас объясню. Раз про тебя стало известно госпоже де Ноайль, ни у кого, даже у короля, не хватит влияния, чтобы спасти тебя.

— Ах, если бы я могла увидеть короля!

— Ну, голубушка, только этого не хватало! И потом, если уж ты не попадешься, то я тебя выдам.

— Вы?

— Да, и немедленно.

— Право, господин маршал, я ничего не понимаю.

— Мне доставит удовольствие рассказать о тебе госпоже де Ноайль.

— И это вы называете покровительством?

— Если оно тебе не по нраву, у тебя есть время отказаться от него. Только скажи.

— Нет, ваша светлость, я хочу, чтобы вы покровительствовали мне.

— Обещаю тебе это.

— Итак?

— Я все сделаю. Слушай.

— Да, ваша светлость.

— Тебя могут выгнать и посадить в тюрьму. А я тебя сделаю свободной и богатой.

— Свободной и богатой?

— Да.

— Что же нужно сделать, чтобы стать свободной и богатой, господин маршал? Говорите скорей.

— Да почти ничего.

— Но все-таки…

— То, что я тебе велю.

— Это очень трудно?

— Совершенный пустяк.

— Значит, что-то все-таки нужно будет сделать? — спросила Николь.

— Придется. Тебе ведь известно, Николь, правило жизни: ты — мне, я — тебе?

— А то, что нужно будет сделать, это — мне или вам?

Герцог с интересом взглянул на Николь.

— Черт побери! — воскликнул он. — А эта плутовка не так проста!

— Так как же, ваша светлость?

— Ну ладно, это — тебе, для тебя.

— Ага, — бросила Николь уже без страха, так как поняла, что герцог нуждается в ней. Ее изобретательный ум вовсю работал, пытаясь выловить правду среди бесчисленных уверток, которыми герцог старался по обыкновению запутать собеседницу. — И что же я должна, ваша светлость, сделать для себя?

— А вот что. Господин де Босир придет в половине восьмого?

— Да, господин маршал.

— Сейчас десять минут восьмого.

— Совершенно верно.

— Стоит мне захотеть, и его схватят.

— Но ведь вы же не захотите.

— Нет. Значит, ты пойдешь и скажешь ему…

— Что?

— Погоди. Сперва ответь, ты любишь его, Николь?

— Раз я встречаюсь с ним…

— Это ничего не значит. Ты хочешь выйти за него? У женщин бывают довольно странные причуды.

Николь расхохоталась.

— Выйти за него? — воскликнула она. — Еще чего?

Ришелье был ошеломлен: даже при дворе ему не часто случалось иметь дело с таким крепким орешком.

— Ну хорошо, ты не хочешь выходить за него, но ты его любишь. Тем лучше.

— Ладно. Будем считать, что я люблю господина де Босира, и пойдем дальше.

— Черт возьми, экая ты прыткая!

— Что поделаешь. Вы же понимаете, меня интересует…

— Что же?

— Что мне нужно будет сделать.

— Но первым делом условимся, что раз ты его любишь, то убежишь с ним.

— Ну коль вы так этого хотите, согласна.

— Э, нет, голубушка, я ничего не хочу.

Николь поняла, что поторопилась: она ведь не вызнала еще тайных намерений своего безжалостного противника и не получила от него денег.

Она тут же пошла на попятный в надежде отыграться потом.

— Ваша светлость, — покорно произнесла она, — я жду ваших приказаний.

— То-то же. Так вот, ты пойдешь к господину де Босиру и скажешь ему: «О нас все известно, но у меня есть покровитель, который нас спасет — вас от Сен-Лазара, меня от Сальпетриер. Нам нужно бежать».