Поль Феваль - Лондонские тайны

Со второго этажа послышался жалобный вопль. Мистер Груфф смекнул в чем дело, схватил запыленную скрипку, висевшую на стене и провел смычком по струнам.

— Мне послышался крик, — сказал Энджус Мак-Ферлэн, которого внезапный шум вывел из размышлений.

— Еще минуточку подождите, — отвечала хозяйка, — через пять минут комната ваша будет готова.

И резкие, фальшивые звуки скрипки заглушили последний вопль несчастной Клары. Неодолимый сон сковывал ее члены.

— Эдуард! — шептали ее уста. — Эдуард! Я люблю тебя! О! Ты даже не будешь знать, что я умираю, любя тебя!

Она на коленях доползла до кресла, на котором спала Анна с блаженной улыбкой на устах.

— Боже мой! За что ты караешь нас! — прошептала Клара и положила голову на колени Анны!

— Стефан! Мой милый Стефан! — сказала Анна, обвив прелестными руками шею сестры своей. — Как Господь милостив и как мы счастливы с тобой! Молодые девушки были неподвижны.

Мистрисс Груфф осторожно отворила дверь и вошла в комнату, Убедившись, что девушки спали, она вернулась на лестницу и кашлянула. Невыносимый писк скрипки утих и мистер Груфф появился на лестнице.

— Готово? — спросил он тихим голосом.

— Молчи! — по привычке возразила супруга. — Что лорд?

— Да что, бредит наяву. О, — воскликнул он с непритворным состраданием, войдя в комнату и увидев положение сестер. — О! Бедные ангелочки, жалко мне их, жена…

— Молчи! — сердито отвечала хозяйка. — Засвети, фонарь! Послала же мне судьба такого мужа, — продолжала она, — разжалобиться вздумал! Ведь двадцать фунтов стерлингов не щепки, разве ты этого не понимаешь, пустая твоя башка? Не рассуждай, олух!.. За грехи, видно, послал мне тебя Господь!

Мистер Груфф между тем отворил окно. Снаружи висел фонарь. Груфф поставил в него зажженный огарок свечки, который бросил на стену яркий желтый свет. Этот фонарь был тот самый, о котором, если помнит читатель, капитан Педди и его товарищи говорили в самом начале нашего рассказа, когда плыл в ночную экспедицию по Темзе.

— Отсюда видна ложа Боба, — сказал мистер Груфф, затворяя окно. — Он чует добычу и минут через пять подъедет сюда.

— Вот видно дельного человека! — возразила хозяйка, бросив презрительный взгляд на супруга. — Вот бы ты с кого брал пример. Да где тебе?

Мистер Груфф не слушал, что говорила ему супруга. Он подошел поближе к спящим молодым девушкам и с состраданьем посмотрел на них.

— В жизнь свою я много сделал худого, — ворчал он, но, черт меня возьми, тяжело отдать таких хорошеньких детей в руки палача Боба.

— Молчи! — закричала хозяйка с раскрасневшимся от злости лицом. — Кто дал тебе позволение рассуждать? Ступай вниз, взгляни, что делает лорд, и принеси мне оттуда рюмку джина.

Мистер Груфф покорно повиновался, но, спускаясь с лестницы, невольно подумал, не угостить ли когда-нибудь и свою супругу водицей Боба, только в двойной порции, чтобы этой милой женщине никогда не проснуться.

Когда он вернулся с джином, над самой головой его зазвенел колокольчик.

— Это Боб, — сказала хозяйка. — Живей, принимайся за дело!

Прежде всего они вдвоем отнесли стол к стене. Далее Груфф, зацепив крючком веревку с петлей на конце, пропущенную через блок вдоль одной из балок, поддерживавших потолок, притянул ее к полу. Жена его тем временем разостлала на полу две постельные простыни. Потом вместе с мужем завернула Клару в одну из них и поднесла ее к веревке.

На том самом месте, где обыкновенно стоял стол, находилось вделанное в пол железное кольцо. Мистер Груфф ухватился за это кольцо и потянул с силой.

Заржавевшие петли заскрипели и открылся тяжелый люк, внизу которого было черно, только слышен был небольшой плеск воды о сваи.

— Кто тут? — спросил хозяин тихим голосом.

— Товарищ! — отвечал снизу Боб Лантерн.

Блок завертелся и тюк с бедной Кларой опустился в черное отверстие.

— Тише, тише! — сказал Боб с беспокойством. — Вы, чего доброго, изуродуете ее! Это которая?

— Почем я знаю, которая! — сердито отвечал Груфф.

— Разве не все равно, которая бы ни была!

— Тише же, дьявол тебя побери! Теперь принимайтесь за другую!

Блок опять завертелся и веревка снова поднялась. Мистрисс Груфф тем временем успела завернуть Анну, но когда она стала, вместе с мужем, опускать ее в мешок, послышались чьи-то шаги и на пороге показался мрачный лорд Энджус Мак-Ферлен.

Пораженная страхом, мистрисс Груфф выпустила из рук свою добычу и головка Анны свесилась из мешка. Длинные распущенные ее волосы касались пола.

Мак-Фэрлена привело в эту комнату не какое-либо, зародившееся в нем подозрение, или любопытство, а просто он зашел в нее по привычке, так как всегда занимал эту комнату.

— Оставьте меня одного! — сказал он, входя.

Как ни струсила мистрисс Груфф, она все-таки догадалась стать между лордом и Анной.

— Мы спустим вот последний тюк, ваша милость, — отвечала она с улыбкой, — и тотчас уйдем. — Опускай веревку, опускай! — сказала она, обратившись к мужу, который стоял в остолбенении.

— Прикажите нанять для меня коляску, — продолжал лорд, ничего не замечая и медленными шагами подходя к хозяйке, — я хочу ехать повидаться с дочерьми.

— Как они будут рады вам! — хватило духу сказать хозяйке. — Опускай же веревку, проклятый болван! — прибавила она тихим голосом, обратившись к своему супругу.

Но тот не двинул пальцем. Хотя он был отчаянный злодей, но далеко уступал в этом своей супруге, Присутствие отца, дочерей которого приносили в жертву злодею, поражало его ужасом.

Между тем лорд все подходил к хозяйке. Единственная свеча, поставленная на столе, освещала комнату, бросала свет прямо на лицо Анны. Еще только шаг и Энджус увидит свою дочь. Лицо мистера Груффа было покрыто бледностью, как лицо мертвеца.

В эту критическую минуту хозяйка быстро схватилась за веревку и дернула за колокольчик. Лорд невольно поднял голову. Мистрисс Груфф, улучив мгновение, бросилась к столу и погасила свечку, но страшный крик лорда служил доказательством, что действие мистрисс было недостаточно быстро. В то самое время, когда она бросилась к свечке, взгляд Энджуса упал на лицо своей дочери. Хотя это продолжалось всего секунду, он увидел ее, бледную и висевшую над черным отверстием. Он почувствовал в сердце своем острую, невыносимую боль, колена его подгибались и он готов был упасть.

— Не видение ли это? — произнес он, сделав шаг не к Анне, но к двери, чтобы бежать в Корнчилль и защитить своих дочерей от опасности, предвестником которой могло служить показавшееся ему видение.