Бернард Корнуолл - ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА

— Идём.

Шарп схватил девушку за руку и потащил в подворотню, пьяно гогоча, хотя предупреждение протрезвило его со скоростью двадцатифунтового ядра. В тени лестницы он остановился. Девушка с готовностью начала задирать юбки.

— Э, милая, мне это не нужно. — ухмыльнулся он.

— Поверь мне, нужно. — талию её охватывал кожаный пояс с крючком, старое воровское приспособление для того, чтоб прятать краденные вещи. У девушки же на крючке висел пистолет телохранителя Мэгги. Ствол оружия оканчивался раструбом, как у мушкетона. Так же, как мушкетон, пистолет заряжался рублеными гвоздями, которые вылетали широким веером, шпигуя металлом всё на своём пути. Лучшее оружие ближнего боя, что в подобной ситуации только можно пожелать. Дуло было заткнуто тряпками, чтоб удержать заряд на месте. Шарп вытянул лохмотья и несколько раз сильно стукнул рукоятью о землю, утрамбовывая металлические кусочки в дуле, и взвёл курок. Тот шёл туго.

— Кто они?

— Одного звать Джем Липетт, он местный. Второй — чужак. Джемми — наёмный убийца. — говорила она буднично, словно не видела в профессии платного ухореза ничего необычного. Впрочем, в трущобах так оно и было.

Шарп вынул из ножен палаш:

— Давай мне за спину.

Она скользнула за него. Сколько ей, пятнадцать? Четырнадцать? Средства к пропитанию добывает, торгуя собой. Вырваться из Сент-Жиля девушкам было невозможно, разве что совсем уж ослепительные красавицы перемещались западнее, где за такой товар платили дороже.

— Откуда знаешь Мэгги? — он не понижал голос. Те, что охотились на него, ожидают услышать разговор девицы с клиентом.

— Работаю на неё.

— Когда-то она была красива.

— Да? — без интереса спросила девица, — Она сказала, ты вырос здесь?

— Точно.

— Родился тоже?

— Нет. — входя сюда, он притворил ворота, и теперь не сводил с них глаз, — Родился я на Кэт-Лейн, а сюда попал, когда сбежал из приюта.

— Мэгги сказала, ты тут кого-то кокнул?

— Было. Тебя как зовут-то?

— Белль.

Он умолк. Кокнул он ублюдка, отнимавшего у ирландки её невеликие доходы. Перерезал ему глотку, так что кровь залила Мэгги с ног до головы. Мэгги же вместо благодарности наградила Шарпа подзатыльником. Не по злобе, из страха за него. Она отослала тогда Шарпа из Сен-Жиля. Убитый был одним из некоронованных владык трущоб, и друзья его взалкали бы мести. Мэгги спасла Шарпу жизнь в те дни, и теперь делала то же самое. Кто-то другой на её месте, возможно, дал бы мерзавцам сделать своё дело, присвоил бы бриллианты и зажил припеваючи. Кто-то, но не Мэгги.

Убийц, казалось, и след простыл. Поблизости гавкал пёс. Лай сменился скулежом. Хозяин, видимо, пинком велел собаке заткнуться. Нестройное пение и хохот, доносившиеся от винного магазина, смешивались с детским хныканьем и перебранками взрослых, вынужденных делить каждую комнатушку с другой семьёй, а то и двумя.

Девушка сзади Шарпа зашлась в кашле, рваном, надрывном, что убьёт её ещё до следующего лета. Кашель, наверняка, донёсся до переулка, где головорезы, по всей видимости, не могли понять, куда делся Шарп.

Ворота скрипнули, приоткрылись и замерли вновь. Девушка вцепилась в стрелка. Шарп затаился, держа дуло пистолета повыше, чтоб заряд не высыпался раньше срока. Створки открылись ещё на десяток сантиметров.

Другого хода во двор не было. Ворота не двигались, и Шарп начал опасаться, что убийцы решили подстеречь его снаружи вместо того, чтобы наобум ломиться во дворик. Их надо было заманить сюда, дав понять, что он растерял последнюю осторожность и его можно брать тёпленьким. Боевой задор охватил Шарпа, тот задор, что всегда охватывал его перед дракой с лягушатниками, тем более, что задача сейчас стояла перед Шарпом аналогичная: вынудить врага принять бой на условиях стрелка. Шарп оскалил зубы. Если они пришли убить его, им придётся очень постараться.

— Белль? — прошипел он.

— Что?

— А ну-ка, пошуми!

Она поняла, что он имеет в виду. Долгий стон сорвался с её губ, девушка громко задышала, приговаривая томно:

— Да-а! Да, милый, да!

Убийцы купились. Двигались они, надо отдать должное, стремительно, и Шарп прозевал миг, когда они ворвались в тупик. Он среагировал лишь на тусклый блеск стали у самой лестницы, подался назад и дёрнул спуск. До последней секунды он боялся, что ветхая бандура не сработает, но запал вспыхнул, и Шарп зажмурился. Грохнуло. Пистолет взбрыкнул в ладонях.

Грязное это было всё же оружие. Словно маленькая пушка, заряженная картечью. Облако смертоносного металла вылетело из конусного дула, смело двух убийц и защёлкало рикошетами по стенам. Шарп ринулся к врагам, рыча. Тот, что носил пальто, был мёртв. Он всё ещё сжимал пистолет, однако то, из чего мгновеньем раньше состояла его башка, теперь медленно стекало по кирпичной кладке. Второй, весь в крови, сыпля проклятиями вперемежку со стонами, пытался встать. У него был нож. Лезвие палаша выбило из его ладони тесак и упёрлось в кадык:

— Ты что за птица?

Вместо ответа раненый грязно выругался.

Шарп чуть надавил на палаш, и убийца, получивший из пистолета Мэгги порцию железа в живот, плечо и бедро, захрипел.

— Ты кто? — повторил Шарп, ослабив нажим.

— Джемми Липетт!

— Кто тебя послал?

— Никто меня не посылал! Я с ним пришёл!

Дым от выстрела не спешил рассеиваться. Девушка подобралась ближе. Шарп снова подал клинок вперёд:

— А он кто?

— Не знаю!

— Кто хотел моей смерти?

— Не знаю я.

Лезвие палаша пронзило кожу:

— Кто?

— Не знаю, Богом клянусь! Солдат какой-то! Честно! Его мой папаша знает!

Шарп кивнул на мёртвого:

— Он солдат?

— Солдат. — глаза Липетта (белки даже в темноте выделялись чётко) стрельнули вбок. Он увидел Белль, выглядывающую из-за плеча Шарпа, узнал её и тем подписал себе смертный приговор. Выживи Липетт, он может отыграться на Белль и её хозяйке, чего Шарп допустить не мог. Перехватив палаш, стрелок распорол убийце горло. Кровь брызнула Шарпу на лицо, но он продолжал давить, пока лезвие не упёрлось в позвонки. Теперь ублюдок не опасен для Мэгги.

Когда-то стрелок уяснил простую истину: коль кто-то ищет твоей смерти, не стоит его разочаровывать. Не так давно Шарп обвёл вокруг пальца французов, инсценировав своё повешение, и ныне собирался проделать тот же трюк с нанимателем этих двоих, кем бы он ни был. К утру его несостоявшихся убийц разденут догола, а трупы навсегда упокоятся на дне одной из канав. Убийцы исчезнут, а с ними исчезнет и Шарп.

Возвращаться в Испанию ему ни к чему и не с чем. Доберись он до таверны без приключений, проспись и встань, мучимый похмельем, возможно, наутро он пришёл бы к выводу, что благоразумие — лучшая из добродетелей. Но теперь кто-то хотел гибели Шарпа, кто-то навязывал ему бой, а стрелок от боя бегать не привык.