Рафаэль Сабатини - Каролинец

– Доказательства! Доказательства! – возмущалась она. – О несчастные глупцы, требующие доказательств очевидного! Том, ты мужчина и должен знать. Что для мужчины служит верным доказательством женской любви? Исключая, конечно, смерть за любимого – этого ни один из вас не достоин.

– Разрази меня гром, откуда я знаю? – проворчал Том. – Ха! Кое-кто склонен таковым считать замужество.

Но Салли опять пропустила его сарказм мимо ушей, извлекши из его слов только рациональное зерно.

– Замужество… – в глазах ее светлости внезапно вспыхнуло озарение. – Замужество! Его устами глаголет истина, несмотря на всю его глупость! Миртль! – она подбежала к кушетке, опустилась рядом, обняла подругу и заглянула ей в глаза. – Скажи, Миртль, ты любишь, ты действительно любишь Гарри Лэтимера?

– Да, да! Конечно.

– И ты хочешь выйти за него замуж?

– Конечно, Салли. Когда-нибудь.

– Нет, Миртль, когда-нибудь может оказаться слишком поздно. Не когда-нибудь, а сегодня! В крайнем случае, завтра.

Миртль испугалась, ее охватила паника. Она начала перечислять причины, по которым не может этого сделать – девичья скромность и прочий вздор. Но Салли бесцеремонно перебила девушку, лишь только уловила смысл ее возражений.

– Ты что, не понимаешь? Это единственный выход, единственное убедительное доказательство, которое ты можешь ему дать, и, тем самым, единственный способ спасти его жизнь и, Бог весть, сколько еще жизней. Либо замужество, либо виселица для Гарри Лэтимера. Тебе решать, что именно.

Она оставила Миртль и бросилась к открытому бюро, стоящему у французского окна с видом на залив, и быстро сочинила Лэтимеру записку, в которой просила его не счесть за труд безотлагательно нанести визит ее светлости. «У меня для вас есть новости, – писала Салли, – крайне важного свойства. Если вы тотчас не придете, то будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь».

Она свернула записку, приложила к ней печать и позвонила слуге. Леди Кемпбелл была женщиной быстрых решений и стремительных действий.

– Итак? – снова подступила она к Миртль, – ты решилась?

Миртль металась, запутавшись в собственных чувствах, как птичка в силках.

– Но, Салли, дорогая, мой ответ мало что решит. Нужно получить папино согласие.

– Папино согласие ты получишь потом, когда ему поздно будет отказывать.

– Она вручила записку явившемуся слуге. – Передайте посыльному, чтобы сейчас же отнес это на набережную, мистеру Лэтимеру.

Слуга удалился, и ее светлость, радостно возбужденная, раскрасневшаяся, заняла позицию посреди гостиной, весело посматривая то на Тома, то на Миртль.

– Вот так-то, милая!

– Тебе весело, а я просто в отчаянии! – дрожащим голоском отозвалась Миртль, потом вскочила и стала нервно кружить по комнате.

– Если вас так сильно страшит перспектива замужества, Миртль, – лениво вмешался Том, – то можете не переживать. Оно наверняка не состоится.

– Что такое ты там болтаешь? – грозно спросила его сестра.

– Да то, что с тобою всегда так, Салли. Ты не замечаешь препятствия, пока не споткнешься об него и не набьешь шишку. Законы – о них ты забыла? Здесь тебе не Англия. Миртль еще несовершеннолетняя, и без согласия отца она не может выйти замуж. В колонии ни один священник не освятит этот союз, да и найдись такой, брак все равно считался бы недействительным.

Ее светлость эти слова просто подкосили. Салли застыла, прижав пальцы к вискам. Но, похоже, вместо того, чтобы принести Миртль облегчение и избавить от отчаяния, ее они подкосили не меньше. Она опять беспомощно опустилась на кушетку.

– О-о, – только и простонала Миртль, но большего отчаяния не выразил бы и целый фолиант.

– Что ж, значит, нам придется заручиться согласием сэра Эндрю, – заявила ее неустрашимая наставница.

Но Том оказался настолько черствым и нетактичным, что демонстративно рассмеялся.

– Ха-ха! Провалиться мне на этом самом месте, Салли, легче изменить закон.

И Миртль подтвердила его мнение, рассказав, как далеко зашли разногласия Гарри с ее отцом.

Тут уж и ее светлость признала себя побежденной. Она обессиленно села на диван, и целых полчаса они втроем подавленно перебрасывались фразами, блуждая в словах, как в потемках, и натыкаясь на преграды доводов разума, будто пойманные зверьки на стены западни.

Единственным заслуживающим упоминания результатом этого бесплодного времяпрепровождения было то, что Миртль, которая, пока не встретилось препятствие, испытывала настоящий ужас перед молниеносным замужеством, сейчас тоже искала выход из тупика.

Лэтимер прибыл даже раньше, чем они рассчитывали. Входя в гостиную, он ожидал увидеть в ней только ее светлость. Внимательно вглядевшись в лица подруг, Лэтимер сумрачно поклонился. Леди Кемпбелл двинулась ему навстречу и сразу взяла быка за рога.

– Гарри, – сказала она, – посмотрите на это бедное дитя. За что вы обошлись с нею так жестоко?

– Сударыня, – сказал он, – у меня сложилось противоположное впечатление: ваше бедное дитя жестоко обошлось со мною.

– Это потому, что вы слепы.

– Напротив, мадам, у меня необыкновенно острое зрение.

– Вы имеете в виду свои глаза, от которых все равно мало проку вашей большой, глупой и упрямой голове. Но я, Гарри, подразумевала слепоту душевную.

– Стоит ли углубляться в дискуссию? – заметил Гарри с деланным спокойствием. – Если бы я знал…

– Вы бы не пришли, понятное дело. Потому-то я вам ничего и не написала. Но скоро вы, надеюсь, упадете на колени и возблагодарите Господа, что пришли.

Теперь, когда читатель знает, какого блестящего адвоката приобрела Миртль в лице ее светлости, ему будет нетрудно представить себе натиск и убедительность защиты. Леди Кемпбелл разрушила стену суровой отчужденности, за которой укрылся Лэтимер. Он изумленно и с каким-то страхом посмотрел на Миртль.

– Вы хотите сказать… – он не смел вздохнуть и не решался продолжить.

– Что, раз вам так нужны доказательства ее любви, то Миртль готова представить вам единственное и окончательное доказательство, какое только женщина способна дать мужчине. Против воли своего отца, ценой, если понадобится, разрыва с ним, она согласна без промедления выйти за вас замуж. Неужто эта жертва, на которую добровольно идет наш бедный ягненок, не убедит вас в ее верности и преданности?

– Миртль! – Лэтимер подошел к ней, охваченный нежностью. – Миртль, моя дорогая, это правда?

– Давайте, давайте, миритесь, – проворчала Салли, – для спасения души это полезно.

Миртль встала и протянула к нему руки.

– Да, Гарри. Клянусь, я выйду за тебя сразу, как только это станет возможно.

– Станет возможно? – чуя подвох и мгновенно насторожившись, повторил он.