Владислав Стрелков - Завещание предков

Стрела!

Саблю в ножны. Достал лук. Наложил стрелу.

На! И монгол слетел с коня со стрелой в глазу.

На! И у одного из ратников стало противников меньше. На. На. На. Спасибо потом скажешь.

В разрыве сражающихся увидел Демьяна, отбивающегося от двоих. На. На. Крутится волчком ратник с разбитыми губами. С тела слетают кровяные брызги. На. На.

Как мало стрел в колчане. Рука цапнула пустоту. Опять настала пора сабли.

Ткнул пятками вороную. Она жалобно заржала.

— Ну, ты чего, девочка? Давай, вперёд, Фрося.

Кобыла медленно стала разгоняться. Подобрал монгольское копьё, торчащее из земли. Сойдёт. Снял щит, висевший справа. И на полном ходу насадил зазевавшегося степняка. Увидел впереди отбивающегося от пятерых Горина. Кинулся к нему, заорав:

— Китеж! Ура!

Один из монгол развернулся мне на встречу и, вдруг метнулся под лошадь. Вороная всхрапнув кувыркнулась и я вылетел из седла. Сбив двоих поганых, вскочил рядом с Гориным. Он тяжело дышал. Боярин отбил саблю степняка и рубанул сам.

— Что?

— Что-что? На помощь пришел. Изранен весь.

Горин отбил монгольский клинок и рубанул степняка.

— На себя посмотри.

Я резко развернулся, поведя саблей. Степняки отпрянули. Скосил глаза вниз. Мда, штаны проще выкинуть. А боли нет.

— Ущ!

Живой, падла. Тот, что носился перед строем, медленно подходил ко мне.

— Ты синый богатур, урус. Мне будет сайн убит тебе.

Я поправил щит и покачал саблей.

— Ты понимаешь нашу речь, степняк?

Монгол ощерился:

— У меня пять боол урус. Ты был бы шестой.

— Счас. Иди и возьми.

— Умри, урус.

И степняк ударил. Уходя вбок и отбивая его саблю я вдруг поскользнулся и стал заваливаться назад. Справа мелькнул наконечник копья и ударил в щит. Меня рвануло в сторону и не ожидавший этого монгол, споткнувшись в замахе, напоролся на мою саблю. Глаза его потухли и он прошипел:

— Му байна.

Я отбросил труп и, вскочив, подобрал щит. Степняк, что чуть не наколол меня на копьё, уже разворачивался ко мне, намереваясь повторить атаку. Ёп. В таких сражениях крутись юлой, хоть глаза на затылке отращивай, запросто ударят сзади и помрешь, не зная кто тебя убил. Я собирался проделать тот же трюк, что проделали со мной. Жалко конечно лошадь, но жить надо и сражаться.

Монгол уже нацелился и…

В последний момент, пожалев коня, я прыгнул не вправо, а влево, рубанул по копью, направляя его в землю. Не ожидавший степняк не успел отпустить древко и его рука взлетела вверх. Я вложил все силы в удар. И отскочил…

От половины тела.

Конь понёс нижнюю половину дальше. Тут я увидел что Горин падает, а над ним уже занесена сабля.

Млять.

Я метнул щит, сбивая монгола, схватил торчащее копьё и бросился вперёд. На! Степняк упал и я, нажав на ратовище, пришпилил его к земле. Кинулся к Горину.

— Ты как?

— Плохо, Володимир Иванович. Умираю.

— Ну-ну, славный боярин. И это княжий сотник говорит? Поживёшь ещё.

Рядом вскрикнул монгол и откинулся с арбалетным болтом в груди. Это Кубин. Я перед битвой ему свой арбалет отдал. Зоркий и меткий дед. И как нас тут в этой резне углядел?

— Дед Матвей что ль? От меткий. А я умираю, боярин. Чую.

Я подтянул щит и сунул его Горину.

— Вот возьми.

Он попытался его отпихнуть.

— Тебе нужней.

— Нет, я обещал. Дал слово. Держи щит.

Вжикнув над нами, болт откинул ещё одного степняка.

Горин закрыл глаза и прошептал:

— Саблю возьми. Отцова.

И улыбнулся. Изо рта хлынула кровь.

Я взял саблю и поднялся. Кажется конец. Русских ратников почти не осталось. По полю бегали пешие монголы. Кони шарахались от людей, крови и звона железа. Почти все разбежались, оставив людей самим разбираться между собой. Меня сильно толкнуло в спину, и я почувствовал, как по спине потекла кровь. Махнул назад саблей и, обломав наконечник, сбил стрелу. Млять, похоже, этот наконечник доставит больше проблем, чем эти десять монгол. Мля. Пришлось сбивать вторую стрелу и валить от стрелка, а то найдёт бронебойную и здравствуйте предки. Краем глаза увидел, как из леса шагнул Кубин, выстрелил из арбалета и скрылся в лесу. Хорошо бы в монгольского лучника. Я кинулся к степнякам.

Страха нет.

Смерти не боюсь. Видел я её. Два раза. Всю душу заполнила ярость и ненависть. Две сабли превратились в сеялку смерти. Степняки отпрянули.

Тв…ю мть.

Стрела пробила правую руку. Я отмахнулся левой, срубив степняку руку вместе с саблей. В глазах поплыли огни. Навалилась тяжесть.

Ухватился за торчащее из груди убитого монгола копьё. Сабля Горина упала рядом. Поганые перемещались вокруг, не спеша приблизиться. Трое решились. Оскалился. Монголы отпрянули. Боятся! Я улыбнулся. Двести пятьдесят ратников вышли против двухтысячного отряда. И мы их остановили!

Я засмеялся. Степняки взвыли от страха и злобы. Страшный урус положил их вокруг полтора десятка. Он один. Ранен. И он смеётся над ними. Монгол в кольчуге, что-то крикнул, и они достали луки. Я смотрел на боярина Горина, он умирал.

— Прости, брат.

Из последних сил крикнул:

— Простите меня, браты!

И принял грудью первую стрелу, услышав угасающим сознанием громкий клич:

— Китеж!

Выстояли.

Терзающая боль перестала мучить и ушла. Всё вокруг превратилось в непроглядную черноту. А впереди появился далёкий яркий свет. Такой красивый и манящий, противиться которому нельзя. Свет стремительно стал приближаться.

Вдруг на пути возникли руки. Они обхватили мою голову и потянули вниз. Потом я ощутил, что лежу, а мою голову кто-то держит. Я открыл глаза и увидел плачущую маму. Рядом хмурый отец. Они увидели, что я пришёл в себя, и шумно вздохнули. Мама прошептала:

— Как ты напугал нас, сынок. Зачем ты без разрешения в воду полез? Там же глубоко.

И стала обтирать мне лицо платком.

— Мама, я не хотел. Я поскользнулся.

Я вздохнул, закрыл глаза и… чернота опять обволокла меня. А чтобы от неё избавиться, надо двигаться к свету.

На моём пути появляются руки, много рук. Опять меня тянут куда-то вниз и прижимают к чему-то твердому. Чернота сменяется на красное марево. Я слышу тихое ровное гудение и звяканье металла. В красном мареве замелькали белые пятна. Одно пятно приблизилось, и я услышал приятный женский голос:

— Он очнулся.

Потом мягкий баритон произнёс:

— Ты в рубашке родился, парень. Теперь жить долго будешь. Отдыхай.