Михаил Михеев - Год тысяча шестьсот…

Клим повернул к себе журнал.

— «Тайны погибших городов». — Тут он быстро взглянул на меня и, уже вместе с Никой, склонился над страницей. — «Правительство Ямайки приступило к широкой, рассчитанной на многие годы, программе изучения гибели Порт-Ройяла…»

— Пропустите общие места, — сказал я. — Читайте, где отмечено карандашом.

Клим скользнул взглядом по странице:

— «…расчищена окраина Порт-Ройяла… обнаружены остатки строения, у которого сохранился передний фасад. По мнению археологов, здесь стояла старинная церковь. На фасаде церкви, над дверями, видны следы когда-то существовавшего барельефа. Раскопки продолжаются…»

— А теперь переверните страницу, — сказал я. — Вот фотографии, подводный снимок. Неясно, но разобрать можно. А это…

Я положил рядом рисунок Ники.

— Клим!..

Она вскочила, журнальный столик качнулся на тоненьких ножках, недопитый чай плеснул из стаканов, банка с вареньем полетела на пол, Клим успел поймать ее.

— Извините! — спохватилась Ника и села обратно на стул. — Но ты понимаешь, что это такое, Клим?

— Понимаю, понимаю, только ты… Это и есть твоя церковь?

— Вот здесь, видите, угол обвалился, здесь была дверка, через которую брат Мишель провел меня в келью к отцу Себастьяну. И скульптура над дверями — следы остались. Скульптура упала, наверное. Но она же из мрамора высечена, должна сохраниться, только поискать ее как следует. Да я бы этим археологам всю главную улицу показать могла, мы же ее с Дубком прошли. Помню, где что было.

— Понимаешь, — сказал Клим, — твои показания как очевидца могли бы оказаться ценными, но не забывай, что во время землетрясения там все могло переместиться, вообще исчезнуть. А потом, кто тебе поверит?

— Да, конечно, — согласилась Ника. — Начни рассказывать — археологи запросят кубинскую больницу. А те сообщат: «Были у нас такие! — она выразительно повертела пальцем у виска. — С приветом!» Еще на обследование пошлют. Вот если бы вы об этом написали, — обратилась она ко мне.

— Я?.. Вы думаете, мне скорее поверят?

— Ну, поверят, не поверят, дело десятое. Вы же не очерк напишете, а художественное произведение. Пусть ученые думают, что хотят.

— Так-то оно так… — затруднился я. — Знаете что? Сейчас я слишком взволнован вашим рассказом, даже не могу сообразить, что и ответить. Но мы еще с вами встретимся. Обязательно встретимся…

За окном шел дождь, но мои гости начали собираться — у них были куплены билеты на Иркутск.

Клим подал Нике плащ, аккуратно расправил завернувшийся воротник.

— Какая жалость, — сказала Ника, — ничего привезти с собой было нельзя. Для доказательства хотя бы. Только шпага дона Мигеля да то, что на себе осталось. — Она завернула рукав, показала на сгибе руки рубчик свежего, недавно затянувшегося шрама. — Это мне на «Санте» в последний день досталось. Если бы на лице такой шрам! Вот бы здорово, а, Клим?

— Пожалуй, не надо.

— А что, интересно! Все бы спрашивали, где это я его получила? Почетный шрам — след дуэли, как у давних немецких студентов. У Клима вон шрамик на виске, так почти незаметен. Правда, на ноге дыра здоровая была, след хороший, так он на таком месте, что показывать не будешь. Подумать, сколько мы всего перевидали, пережили. Мне даже самой не верится. Бред, думаю. Надо же, дьявольщина такая!..

— Господи! — улыбнулся Клим — Как ты все еще ругаешься!