Юрий Смолич - Ревет и стонет Днепр широкий

Марина продолжала лежать, отвернувшись к стене, но плечи ее поднимись и опустились — она вздохнула. Флегонт проговорил торжественно:

— И республика не буржуазная, а народная! Наша, украинская, народная республика! У нас будет свое государство, Марина. С завтрашнего дня и — навечно! Теперь уже навечно! — Глада у Флегонта светились, он высоко поднял голову, грудь порывисто вздымалась. — Разве не за это мы с тобой друг другу поклялись… отдать жизнь?

Марина снова вздохнула и тихо сказала:

— Сядь подле меня, Флегонт…

Флегонт присел на краешек дивана, у Марининых ног.

— Гонта! — прошептала Марина, и у Флегонта похолодело в груди! «Гонтой» Марина звала его не часто, лишь в самые задушевные минуты. — Понимаешь Гонга, так гнусно стало на сердце…

— Маринка!.. — вскрикнул Флегонт: ведь у Марины никогда не бывало гнусно на сердце, она всегда была такая горичая, страстная, энергичная. И вдруг упадок, равнодушие, апатия. — Маринка, отчего это?

— Ах, Флегонт!..

— Может, ты больна, Марина?

— А! — рассердилась Марина и снова отвернулась к стене.

Флегонт почувствовал, что на него повеяло холодом, Марина, даже подобрала ноги повыше, чтоб они не касались колен Флегонта. Какой он, а самом деле, остолоп: при чем тут болезнь, когда совершенно ясно, что болит душа!

Но Флегонт постарался овладеть собой. Холодом повеяло вовсе не от Марины, а от окна: окно еще не заклеено на зиму, на дворе хлещет холодный осенний дождь, и порыв ветра швырнул мокредью в стекло.

— Я полностью разделяю твое настроение, — поторопился заговорит Флегонт, пока новая волна молчания не стала неодолимой, — это действительно обидно и больно, что в восстании принимали участие одни рабочие, а украинские воинские части фактически… оставались в бездействии! Но если посмотреть со стороны, в исторической, так сказать, ретроспективе или еще лучше — перспективе, то какое это имеет значение? Ведь большевики теперь признают Центральную раду — сам Пятаков это сказал!

Флегонт был прав, Председатель Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, он же председатель Киевского городского комитета большевиков, Юрий Пятаков — после того как победили в Киеве восставшие рабочие, но установилась власть Центральной рады, — действительно заявил, что теперь власть на местах будет принадлежать местным Советам — советская власть! — a вверху, центральным органом власти на Украине до Учредительного собрания останется… Центральная рада.

Марина передернула плачами и буркнула в подушку:

— Всероссийское Временное правительство тоже было — до Учредительного собрания, но оно свергнуто Октябрьским восстанием в Петрограде. А что произошло у нас после восстания? Создано… временное правительство, только что украинское. Но ведь это правительство, пускай и украинское, теперь подтверждает для Украины законы Временного правительства Керенского и Терещенко!

И Марина, тоже была права. Тотчас же после установления власти Центральной рады генеральный секретариат и в самом деле издал циркуляр, которым оповестил, тс на Украине и впредь будут действовать все учреждения и будут иметь силу все законы бывшего Временного правительства — до Учредительного собрания.

Марина наконец обернулась, порывисто села, упершись руками в диван, и почти закричала Флегонту в лицо:

— А разве не против этих учреждений и законов поднято было восстание? Почему же тогда вместе с Временным правительством не сбросили и нашу Центральную раду?

Флегонт ужаснулся:

— Как ты можешь это говорить, Марина! Это же — временно! Даже не до Учредительного собрании, а… вот, смотри! Нет, ты только погляди! — Он стал шарить руками по карманам и вытащил бумажку: — Ведь это же объявят завтра! А Учредительное собрание еще кто его знает когда!

В руках у Флегонта была листовка с текстом третьего «универсала», который и должны огласить завтра — торжественно, под колокольный звон во всех церквах, под пение «Ще не вмерла», на исторической Софийской площади: провозглашение Центральной радой Украинской народной республики

Текст «универсала» уже был отпечатан и распространен — Флегонт получил его, чтобы предварительно прочитать и разъяснить «вильным козакам» своей Куреневской сотни. Должна была получить такой текст и Марина для Старокиевской сотни. Но она не выходила сегодня из дому и на собрание инструкторов–информаторов при «вильнокозацких» сотнях не явилась. Поэтому и забежал к ней сейчас так поздно обеспокоенный Флегонт.

— Видишь? Видишь? — Флегонт тыкал пальцем в строчки текста. — «Народ украинский и все народы Украины!» Разве это не интернационализм?.. И дальше: «…право помещичьей собственности на землю… отменяется, для рабочих устанавливается… восьмичасовой день, на предприятиях… контроль». Разве ж это не социализм?..

Марина смотрела на Флегонта, но каким–то пустом взглядом.

— А на собрании инструкторов, — Флегонт прямо захлебывался от волнения, — говорили, что генеральный секретарь Симон Петлюра готовит приказ о том, что Красная гвардия, сыгравшая свою героическую революционную роль во время восстания, теперь, когда пора революционных взрывов миновала, распускается, только отдельные ее части — из украинцев — преобразуются в отряды «вильных козаков». И вообще «вильные козаки» станут теперь вроде регулярной армии. Так что…

— Так что, — наконец заговорила Марина, прерывая Флегонта, — ты, недоучившийся гимназист, карандаш, сосунок, беги в свой класс, садись за парту и зубри латинские исключения и таблицу логарифмов! Поиграл в революцию да в освобождение Украины, и хватит с тебя!

— Марина!

Флегонт увял и обиженно отвернулся. Конечно, что и говорить, это очень неприятно, что ты еще не окончил гимназии, — ах, это чертово несовершеннолетие, малолетство, когда вокруг творится история! — однако колоть этим так, как Марина, это же просто… свинство!

Но Флегонт был все–таки мужчина — пускай и несовершеннолетний! — и должен быть выше… девичьих настроений. И Флегонт поспешил сделать вид, что не придал значения Марининым словам. Он снова протянул Марине листовку с текстом «универсала» и указал пальцем на строчки:

— Пожалуйста, читай сама! Вот про землю: «…земля есть собственность всего трудового народа и должна перейти к нему без выкупа…» Да будет тебе известно, текст «универсала» писал сам Винниченко!

Винниченко! Если бы Флегонт знал, что упоминание о Винниченко ранит Марину в самое больное место!

Марина точно взбеленилась. Она порывисто вскочила с дивана, подбежала к столику, схватила газету и протянула ее Флегонту, тоже тыкая пальцам и газетный лист.

— Да, да! Пожалуйста, читай сам! — кричала она. — Донесения уездных комиссаров… комиссару губернскому!.. «После опубликования декрета Совета Народных Комиссаров крестьяне захватывают помещичьи земли… крестьянские волнения в поместьях… графа Бобринского… княгини Долгоруковой… графа Потоцкого… графини Браницкой… сахарозаводчика Балашова… княгини Гагариной»… Пожалуйста — Медвин… Самгородок… Побережки… Будища… Антоновка… Кагарлык… Пожалуйста — на Киевщине, Черкащине, Каневщине, Чигиринщине, Чернобыльщине, Звенигородщине…