Александр Прохоров - Сердце тигра

- Да я, тут, решил немного поразвлечься, — захохотал Каракалла. — Взял, да и подсыпал ему в вино сверх меры средство от бессонницы — порошок черного лотоса, что мне Геронтий [124] Геронтий — известный греческий врач во времена правления Каракаллы. посоветовал. Вот Макрин удивиться, когда очухается. После такой дозы, человек еще пару часов мало что соображает и похож на законченного кретина. Ха! Ха! Знаешь, брат я люблю так иногда подшутить. Три года назад, я подсыпал своей матери в пищу одну добавку, тоже по совету Геронтия. Она начала приставать ко всем встречным мужчинам: стражникам, рабам, слугам! Говорят, тогда превзошла в своем распутстве, даже легендарную Мессалину! Ну, по крайней мере, мы с друзьями смогли спокойно выпить и повеселиться, без её нравоучений. Правда, после того случая, мать всегда на чеку. Все что она ест и пьет, сначала пробуют ее служанки.

Тут, император пристально начал рассматривать Нарбо. — А ты то, зачем маску надел? Не поверю, что такой здоровяк, тоже боится наемных убийц.

- Я не боюсь, — сказал Нарбо. — Скрыть лицо, мне велел мой господин.

- А он хорош, клянусь богами! — воскликнул Каракалла, оглядывая могучего негра с ног до головы. — Как хорош! Прекрасный бы из него вышел гладиатор! Он обучен красиво убивать?

- Нет, цезарь, — покачал головой Лоредан. — Нарбо предпочитает стиль греческой бескровной борьбы и кулачный бой.

- Тоже неплохо, — кивнул Каракалла, — но на твоем месте, брат, я отдал бы этого раба на обучение какому-нибудь опытному ланисте. Негр великолепно смотрелся бы на арене. Я так и вижу, как он раскалывает черепа противников топором или дубиной. И его собственная смерть смотрелась бы превосходно. Представь этого гиганта, истекающего кровью, с распоротым животом или растерзанного львами.

Пока Каракалла говорил, Нарбо стоял с округлившимися от ужаса глазами.

— Ладно, — император махнул рукой, — пусть веселиться вместе с нами.

Лоредан горячо поблагодарил императора и велел Нарбо занять место где-нибудь неподалеку. Негр на негнущихся ногах сошел с возвышения, где стоял трон и расположился на ковре возле ближайшего стола. Его окружали несколько красивых смуглых мавританок. Нарбо, тут же забыл о словах императора. Обняв одной рукой ближайшую девушку, другой, он стащил со стола большую бычью ногу.

Пиршество продолжалось. Нарбо с аппетитом закусывал, рискнув снять маску, и с интересом следил, как на соседнем столе, среди объедков боролись два пьяных голых преторианца. Из всей одежды на них остались лишь шлемы. В конце концов, они упали, увлекая за собой посуду и вазы и продолжая бороться, закатились под стол. Многие гости, уже лежали неподвижно, до того налакались, что без помощи уже не могли шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Тут, внезапно, Нарбо заметил фискалия Маррона. Старик, пробираясь среди столов и пьяных тел направлялся в сторону двух человек, только что вошедших в зал. Один из них, рослый германец был рабом Маррона, а вот второй, оказался ни кем иным как Квинтом Мелорием.

Фискалий приветствовал его. Мелорий ответил на приветствие весьма сдержанно и, вообще, он весь, был какой то напряженный.

Затем, тихо о чем-то разговаривая, Маррон и Мелорий в сопровождении раба вышли из зала. Нарбо поднялся и тихонько последовал за ними. Господин сказал, что из этих двоих нужно выбить правду. Нарбо решил сделать это, как только подвернется подходящий случай.

Лоредан заметил исчезновение Нарбо ни сразу. Когда же увидел, что негра нет на его месте, начал беспокойно оглядываться. Тут его дружески толкнул в плечо Каракалла.

- Брат мой, почему ты больше не ешь?

Лоредан коснулся своей маски, в которой были лишь прорези для глаз, а ниже десятка два мелких отверстий для дыхания.

- Не могу, цезарь.

- Да сними ты её! Все уже, тут в зале налакались, как свиньи. Никто не запомнит твое лицо.

- Все равно не могу. — Лоредан застонал и похлопал себя по животу, — Божественный, я сыт и больше в меня не влезет ни кусочка.

- Плохо, очень плохо, — сказал император. — Вон, посмотри на Квинта Нестора, куратора городских терм и сенатора Марциана.

Лоредан увидел двух до безобразия толстых людей. Эти почтенные отцы уважаемых семейств, сейчас выглядели не лучшим образом. Наклонившись над серебряными тазами и засовывая в глотки павлиньи перья, они раз за разом с шумом отрыгивали содержимое своих желудков.

- Ну вот, теперь они снова голодны, — сказал император. — сейчас увидишь, как набросятся на еду.

И верно, немного придя в себя, отплевавшись и утерев физиономии полотенцами, куратор и сенатор принялись хватать со столов жареных перепелов, куропаток, рыбу, куски свинины и тут же жадно пожирать их. Попутно они закусывали сладкими дынями, и пили вино.

- Слушай! — вдруг вскричал Каракалла, хлопнув Лоредана по спине. — А пойдем, я покажу тебе мои сокровища! Клянусь богами, не пожалеешь!

Нарбо, ускользнувший из большого пиршественного зала, тихонько следовал за Гаем Мароном и Мелорием. Они шли так быстро, что даже высокий длинноногий Герм, сопровождавший римлян, едва поспевал за ними. Нарбо передвигался короткими перебежками, от одного укрытия к другому. Укрытиями ему служили колонны, статуи, изображающие былых императоров или различных богов, полутемные ниши в стенах или огромные мраморные клумбы. Несколько раз коридор выводил в открытые проходные залы, где в центре по обыкновению был имплювий для сбора дождевой воды. В одном из таких залов Нарбо увидел знакомого толстого сенатора. Кажется, его имя было Гай Меттел. Почтенный сенатор был совершенно гол и собирался прыгнуть в бассейн, где, хихикая, резвились две юные рабыни. У Нарбо возникло дикое желание дать хорошего пинка по огромной, оттопыренной сенаторской заднице. Он еле сдержал себя и поспешил дальше, следом за фискалием и Мелорием.

Так они миновали еще несколько коридоров, крытых галерей и остановились на пересечении четырех коридоров. Точнее остановил их грозный окрик:

- Стоять!

Нарбо замер, потом, сообразив, что приказ относится не к нему, спешно юркнул за огромную статую императора Домициана. Как оказалось, говоривший обращался к Гаю Маррону и его спутникам, замершим шагах в двадцати от того места, где спрятался Нарбо.

- А, это уважаемый фискалий, — снова произнес неизвестный.

Впрочем, Нарбо тут же узнал этот голос. Он принадлежал префекту дворцовой стражи Публию Фуску.

- А кто это с тобой? Я, кажется… Ик!… его не знаю.

Публий был явно навеселе. Он плохо держался на ногах и все время, поводил перед глазами рукой, словно пытаясь разогнать туман или пелену, застилавшую ему взор.

- Это мой знакомый, — сердито ответил Гай Маррон. — Иди своей дорогой, Фуск, не мешай нам беседовать.