Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова

Офицеры-шотландцы, в свою очередь, не могли понять, как это вдруг Жан Грандье, образованный и богатый человек, увлекся борьбой каких-то мужиков за независимость южноафриканских республик. Однажды Патрик, желая объясниться, со своей обычной прямотой спросил Жана:

— Вы ненавидите Англию?

— Нисколько. Англия — великая страна, вызывающая у меня чувство восхищения. Но сейчас она ведет несправедливую войну, и я вынужден сражаться против нее.

— Но это наше внутреннее дело: мы подавляем бунт в своей собственной стране — Британской империи.

— Отнюдь нет. Буры не являются подданными Англии, следовательно, их нельзя рассматривать как мятежников.

— Не будем играть словами, — возразил Патрик. — Южноафриканские республики находятся в сфере английского влияния, и мы считаем, что они составляют неотъемлемую часть королевских владений.

— Но, черт возьми, тут я с вами не согласен!

— Напрасно! Они наши на том же основании, что и Бечуаналенд [46] Бечуаналенд — бывший протекторат Великобритании в Южной Африке (1885–1966), с сентября 1966 года — Республика Ботсвана. , и Родезия [47] Родезия — обобщенное название Северной Родезии и Южной Родезии, бывших английских колониальных владений в Южной Африке, на территории которых в настоящее время расположены независимые государства Замбия и Зимбабве. , и Капская земля, и Англо-Египетский Судан [48] В 1899–1955 годах Судан являлся английской колонией, до 1951 года формально находившейся под совместным управлением Англии и Египта, с 1956 года — независимое государство. , и другие аннексированные империей территории. И разве буры — не дикари? Это тупые крестьяне, в массе своей безграмотные, отказавшиеся от благ современной цивилизации, нравственно и физически нечистоплотные, закосневшие в примитивных способах производства… Да, да, повторяю, дикари, вернее, белые, вернувшиеся к первобытному состоянию. Мы, англичане, ставим их не выше краснокожих, или арабов, или кочевников Центральной Азии…

Сорвиголова вспыхнул, потом побледнел и готов уже был взорваться и выложить собеседнику начистоту свое возмущение, однако сдержался и, решив юмористически парировать этот выпад, ответил добродушным тоном:

— Но, милейший, буры пользуются электричеством, строят железные дороги, производят современное вооружение, имеют собственные типографии… Забавные дикари, не правда ли? Думаю, они неплохо выглядели бы и в Европе, хотя бы, например, в вашей Ирландии [49] Намек на то, что в Ирландии, входившей в состав Великобритании, были сильны антианглийские, сепаратистские настроения. , а?.. Что же касается главы этих «дикарей» — президента Крюгера, то князь Бисмарк [50] Бисмарк Отто фон Шенхаузен (1815–1898) — германский политический и военный деятель, объединивший Германию. ставил его куда выше биржевых спекулянтов, этих вождей европейских сиу [51] Сиу — группа североамериканских индейских племен. . А Бисмарк разбирался в людях!

— О, Крюгер! Бесхвостая макака!.. Шут, еще более смешной и нелепый, чем его изображают карикатуристы!

— А буры находят, что он самый прекрасный человек в обеих республиках, как и вы, вероятно, видите в своей королеве Виктории самую прекрасную женщину Соединенного Королевства. Охотно присоединяюсь к обоим суждениям: старый бур и старая английская леди прекрасны, как полубоги, но каждый в своем роде.

Этот меткий ответный удар так точно попал в цель, что ни отец, ни сын не нашли слов для возражения.

После неловкого молчания полковник обрел наконец дар речи.

— Все это только слова, мой юный друг, — задумчиво произнес он, — одни слова. Война — страшная вещь, и тот, кто начинает ее, должен быть неумолим. Мой сын прав, буры — бунтовщики и дикари и как таковые подлежат уничтожению. Английские солдаты здесь вовсе не для того, чтобы миндальничать. Они сражаются за самое существование Британской империи, и последнее слово в этой войне скажем мы, хотя бы и ценой двухсот тысяч человеческих жизней и двухсот миллионов фунтов стерлингов!

Сорвиголова осознал на этот раз в полной мере всю пропасть, отделявшую его от джентльмена, только что обнажившего перед ним всю свою высокомерную, эгоистическую и жестокую душу английского аристократа. Возмущение, охватившее Жана, было столь глубоким, что голос его задрожал:

— Не говорите так, милорд! Посмотрите, как добры и человечны к пленным эти патриоты, которых вы хотите уничтожить. Они усердно ухаживают даже за вами, несмотря на то, что вы крайне безжалостно поступили с фермером Давидом Поттером.

— Это был мой долг как председателя военного суда, и я готов снова исполнить его хоть завтра.

— И снова приказали бы убить, фактически без суда и следствия, патриота и лишить семью супруга и отца только потому, что он защищал свою жизнь и свободу?

— Без колебания! В полном соответствии с волей ее величества королевы, желающей завоевать и окончательно присоединить к своим владениям обе республики.

Сорвиголова вскочил, чтобы дать решительный отпор, но чей-то крик, раздавшийся извне, остановил его:

— Ты больше никого не убьешь, английский пес!

Угроза была произнесена дрожавшим от ярости юношеским голосом, показавшимся командиру разведчиков знакомым. Очевидно, кто-то подслушивал их разговор, стоя за тонкой полотняной стеной палатки.

Сорвиголова, не сказав ни слова, поспешно вышел, чтобы выяснить, кто кричал, а заодно и прервать этот возмущавший его разговор.

— Не сердитесь же! — крикнул ему вдогонку Патрик. — Все это ничуть не относится к вам. Лично вас мы глубоко уважаем. А угрозы не боимся. Каждый в этом лагере отлично знает, как жестоко поплатятся за убийство герцога Ричмондского буры, находящиеся у нас в плену.

До капитана Сорвиголовы не дошел смысл последних слов. В ушах у него шумело, лицо пылало от негодования. Он машинально обошел вокруг большой прямоугольной палатки, но никого не встретил. Единственное, что обнаружил его острый взгляд, — это резко выделявшийся на белом полотне черный, словно нанесенный углем какой-то кружок. Возможно, то было старое, не замеченное раньше пятно. И теперь-то оно бросилось в глаза только потому, что, как показалось Жану, находилось у того места палатки, где размещались кровати полковника-шотландца и его сына. Жан не придал никакого значения этому открытию, оказавшемуся, впрочем, весьма существенным для герцога, которого ему не суждено было больше увидеть.

Вечером того же дня Сорвиголова с десятью молокососами ушел на ночное дежурство. С ними должен был идти и Поль Поттер. Однако юный бур, всегда добросовестно исполнявший свои воинские обязанности, почему-то не явился на перекличку.