Бен Кейн - Серебряный орел

Бедняга только-только успел снять шлем с плюмажем из конского волоса, чтобы вытереть пот со лба. Сейчас в его пробитом черепе зияла овальная вмятина, из которой сочилась кровь и какая-то прозрачная жидкость.

— Щиты! — прогремел Цезарь.

Схватив выпавший из руки убитого центуриона скутум, Брут метнулся к Фабиоле и привлек ее к себе. Укрытая щитом, она получила редкую возможность увидеть действия римского легиона в бою. Хотя от камней и копий многие пострадали, оставшиеся невредимыми легионеры не ударились в панику. Они мгновенно закрыли бреши, образовавшиеся в их рядах, и следующий град камней и копий уже прогремел по щитам, не причинив никому никакого вреда.

— Здесь оставаться нельзя, — сказала Фабиола. — Они убьют нас.

— Подожди, — улыбнулся Брут. — Сейчас увидишь.

— Факельщики, факелы назад. Во вторую когорту, — приказал Цезарь. — Быстрее!

Его приказ был мгновенно выполнен.

— Передние ряды! — продолжал командовать Цезарь. — Копья на изготовку! Целиться вдаль!

Сотни легионеров вскинули правые руки с пилумами.

— Бросай!

Копья, брошенные в ответ римлянами, пролетели по высокой дуге над египетскими легионерами. Фабиола видела, как железный дождь посыпался на незащищенных доспехами пращников и лучников, поразив сразу множество воинов. Крики, раздавшиеся в тылу египетских легионеров, поубавили их решимость; они, похоже, дрогнули. А возможности прийти в себя им не дали.

— Первая когорта, в атаку! — резко и четко прозвучал голос Цезаря. — Пилумы бросать по возможности!

Воины вместе со своим полководцем прошли сквозь огонь и воду по всей Европе. Они вместе побывали в Галлии, Германии, Британии, Испании и Греции, и никогда вождь не обманывал их ожиданий.

С грозным ревом передние ряды кинулись на египтян. На бегу легионеры швыряли свои копья, которые если и не ранили врагов, то втыкались в их щиты и мешали им обороняться.

— Вторая когорта! Приготовить факелы! — вновь загремел Цезарь.

Фабиола все еще не понимала, что затеял полководец, а вот Брут сообразил сразу. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— К кораблям! Поджигай паруса!

Солдаты Цезаря восторженно заорали.

— Бросай!

Описывая в темноте изящные дуги, крутясь в воздухе, разбрасывая искры, над водой одновременно полетело множество факелов. Пожалуй, никогда еще Фабиола не видела столь красивого зрелища. И столь разрушительного. Сразу же с кораблей и золоченых барок послышались испуганные вопли. Одни факелы гулко ударялись о палубу, другие с бессильным шипением упали в море.

Не так уж много факелов попало в туго свернутые паруса, но и этого хватило. Высушенная солнцем и морскими ветрами тяжелая ткань занялась как солома. Факелы добавляли в зарево темно-красные языки своего пламени. Это было потрясающе красиво.

Соломенно-желтый огонь быстро распространялся и вскоре достиг верхушек мачт. Несмотря на всю свою ненависть, Фабиола не могла не восхититься изобретательностью Цезаря.

Опешившие от неожиданности египетские солдаты испуганно кричали. Они могли вот-вот лишиться своего флота.

И тут на них обрушились римские легионеры.

Попасть в Александрию оказалось нетрудно. Совершив довольно продолжительный переход под лучами клонившегося к закату солнца, двое друзей добрались до южных ворот, где их без лишних вопросов пропустили внутрь. Стража была многочисленной — все египтяне, хотя и в кольчугах и шлемах римского образца, — но никто не проявлял особого рвения, и на двух утомленных путников в покрытых густой пылью, замызганных одеждах не обратили внимания. Солдат гораздо больше занимало приближение заката, когда нужно будет закрыть Врата Солнца и отправиться отдыхать. Несмотря на то что Ромулу и Тарквинию не терпелось узнать, что происходит, они решили не расспрашивать стражников. Не стоило слишком торопиться, тем более что, если бы у них обнаружили доспехи и оружие, можно было бы нажить большие неприятности. То, что их интересовало, следовало выяснить у простых горожан.

Но в городе царила странная тишина. Точнее говоря, он казался чуть ли не опустевшим. Аргеус, главная улица, протянувшаяся с севера на юг, была почти безлюдна. Лишь несколько человек бродили между обелисками, фонтанами и пальмами. Лавки, где обычно торговали едой, питьем, керамикой и различными изделиями из металла, закрыли и заперли свои двери. Даже огромные храмы пустовали.

Судя по всему, предсказание Тарквиния сбывалось — в городе воевали.

Подозрения друзей еще сильнее укрепились при виде египетских войск, собиравшихся возле больших зданий, похожих на казармы. Отлично понимая, что их легко могут принять за врагов, Ромул и Тарквиний поспешно нырнули в ближайший переулок, с глаз долой. Но и на следующей улице оказалось полно воинов. Руководствуясь советами Гиеро и положением солнца, они пробирались по прямоугольной сетке улиц к центру. Беспокойство Ромула делалось все сильнее, по мере того как они удалялись от южных ворот. Но им пока что не удалось встретить ни одного человека, с которым можно было бы поговорить. А Тарквиний походил на одержимого — быстро шагал вперед с выражением крайнего нетерпения на лице.

К наступлению темноты они миновали Панеум, искусственный холм, посвященный богу Пану, и огромный храм Сераписа, бога, поклоняться которому египтяне начали при Птолемеях. Ромул был потрясен архитектурой и планировкой Александрии. В отличие от Рима, где лишь две улицы были шире обычной повозки, запряженной волами, этот город во всем своем величии создавался по единому плану. Тут громадные здания и храмы не торчали в окружении всякой невзрачной мелкоты, а возвышались стройными рядами вдоль улиц. Просторные площади, журчащие фонтаны, зелень ухоженных садов. Ромул, на которого такое впечатление произвела уже улица Аргеус, был совершенно потрясен, увидев Канопис, главную магистраль, пересекавшую весь город с востока на запад. Попав на ее перекресток с Аргеус, он благодаря отсутствию в Александрии холмов и низин смог оценить необыкновенную длину этой улицы. Сам же перекресток являл собой великолепную площадь с обелиском и огромным фонтаном, украшенным изумительными статуями морских обитателей, как реальных, так и мифических.

Ромул преисполнился благоговения, увидев Сему, величественное здание, где были погребены все цари династии Птолемеев и сам Александр Великий. Тарквиний рассказывал, что его тело, все еще доступное для взоров, лежит там в алебастровом саркофаге. Юноше страстно хотелось воздать дань уважения величайшему из всех когда-либо живших на свете полководцев. Он мечтал проявить свое уважение к самому великому завоевателю, по следам которого они с Тарквинием прошли в составе Забытого легиона, но пришлось ограничиться внешним видом места последнего упокоения Александра. У Ромула возникло чувство, что его жизнь в некотором роде завершает круг. До Италии было уже недалеко. Как жаль, что с ними нет Бренна, печально думал юноша. Но так было суждено.