Михаил Кожемякин - Красная Валькирия

Для Федора было тяжелее всего узнать, что Лариса влюблена именно в выходца из враждебного класса, в дворянина и офицера! О том, что этот офицер был прекрасным поэтом, Федор слышал, но не стал задумываться. Главное, что революционерка-Лара полюбила чужака. Как будто мало в революции достойных людей, начиная с него самого, например? Этого чужака Федор уже начинал ненавидеть. Впрочем, хорошо зная ситуацию на фронте, он был почти уверен, что и на "знакомого прапорщика" найдется германская пуля или тифозная вошь! Не исключено, что и свои солдатики при случае пальнут стихоплету в затылок! Не мытьем, так катаньем, но он все равно не жилец!

С Ларой Рейснер Федор познакомился на тайном собрании революционного студенческого кружка Политехнического института. Тогда Федор учился в Политехническом, а заодно и вел революционную пропаганду. В "Политехе" были сильны позиции социалистов-революционеров, но он раз и навсегда выбрал не эсеров, а большевиков, потому что чувствовал - эти товарищи покрепче будут. Слишком много у эсеров всех мастей интеллигентских и дворянских фанаберий, недаром даже в вождях у них потомственный дворянин Савинков, бульварный писака, балетоман и ренегат! А вот большевики - свои, надежные люди, твердые борцы, за них Федор и агитировал однокашников-студентов.

На одном из студенческих собраний Федор увидел темноволосую красавицу, которая была удивительно похожа на его мать, - такая же утонченная, одухотворенная, не от мира сего, в руках книжка, причем не работа товарища Ульянова-Ленина или Плеханова, а стихи! Ильин-Раскольников впервые видел, чтобы барышня, сочувствующая революционным идеям, пришла на конспиративное собрание со сборничком декадентских стихов. Было необычно, а необычное Федору нравилось: он сам в тайне был уверен в своей необычности. Подобное притягивается подобным!

Речи товарищей барышня слушала невнимательно и рассеянно, время от времени заглядывала в свою книжку и чему-то удивительно светло улыбалась. Федор с трудом дождался конца показавшегося невероятно нудным собрания, а потом сам подошел и представился красавице - по-товарищески, но без панибратства. Она крепко пожала протянутую руку и рассказала о себе. Оказалось, что красавица ни много, ни мало - дочь "красного профессора" Рейснера, который участвовал в образовании Нарвского комитета РСДРП. Под именем Иванова, сотрудника газеты "Эду", профессор Рейснер приехал на Таммефорскую конференцию РСДРП, потом работал в комитете помощи прибалтийским беженцам-революционерам. Михаил Андреевич Рейснер был известен в большевистских и эсеровских кругах как автор книг "Русская борьба за права и свободу" и "Государство и верующая личность". Раскольников его уважал, хоть и не со всем соглашался. Мягковат был профессор.

Впрочем, о профессоре Рейснере ходили странные слухи. Владимир Львович Бурцев, которого и эсеры, и большевики называли "Шерлоком Холмсом русской революции", неутомимый разоблачитель предателей, сотрудничавших с Охранным отделением, заявил, что профессор Рейснер - тайный осведомитель. Якобы, еще в 1904 году Департамент полиции получил письмо от профессора, в котором милейший Михаил Андреевич предлагал охранителям престола свои услуги. "Источником" этих сведений был отставной сотрудник Охранки Меньшиков, за рюмкой водки поделившийся с Бурцевым профессиональными воспоминаниями. Однако впоследствии "Шерлок Холмс русской революции" отказался от предъявленных Михаилу Андреевичу обвинений, так как его информатор оставил службу в Департаменте полиции и, следовательно, не мог предоставить никаких доказательств столь туманных и неопределенных сведений. Поскольку Бурцев лично снял с профессора Рейснера все обвинения, дело замяли. К тому же, у Михаила Андреевича было столько заслуг перед РСДРП, что "конфиденциальные" откровения бывшего сотрудника Охранки Меньшикова сочли клеветой. Но, все же, неловкость осталась: некоторые товарищи при имени профессора Рейснера презрительно пожимали плечами: может, и вправду предлагал дражайший Михаил Андреевич свои услуги Охранке? Кто теперь разберет? Уж на что Азефу верили эсеры, а и тот оказался провокатором!

Впрочем, что бы там ни говорили о профессоре Рейснере, Лара в его делишках не виновата: дочь за отца не отвечает! В этом Федор был твердо убежден: с детских лет сам был без вины виноватым! Двусмысленность, возникшая вокруг имени Михаила Андреевича Рейснера, даже возвышала Лару в глазах Федора. Она тоже страдала, эта красавица и умница, ее тоже рикошетом задела людская несправедливость! Лара Рейснер была своей - близкой и понятной, такой же "без вины виноватой", как и он сам...

Как скоро убедился Федор, стихи Лара Рейснер любила больше революции, поэтому охотно посещала не только тайные собрания в Политехническом институте, но и поэтические кабаре - последние даже чаще. Поэтому, чтобы лишний раз увидеть Лару, Федор караулил ее на Михайловской площади, около поэтического кабаре "Бродячая собака", или у здания Петроградского университета на набережной Невы, или у книжных лавок на Невском и Литейном. С недавних пор у Ларисы появился еще один маршрут, который несказанно удивил Федора: она ходила в часовню Христа Вседержителя на Каменном острове, около моста через Неву. Революционерка, а Богу молится! Хотя, вскоре это чудачество стало понятным... Неутешительные напрашивались выводы. Неведомый прапорщик-стихоплет пока обставлял Федора, как говорили братишки в Кронштадте, "по всем статьям".

Почти каждый вечер, прощаясь с Ларой, Федор обещал самому себе, что не будет караулить ее ни у церкви, ни в университете, ни на Невском. Но потом не выдерживал, маячил около будки городового, на Каменном острове, у моста, пока не появлялся знакомый силуэт: шубка, шляпка, пуховая белая шаль... Тогда он останавливал Лару и уверял, что оказался здесь случайно. Она верила или делала вид, что верила. Впрочем, не все ли равно... Главное, что не гнала. Позволяла идти с собой рядом и рассказывать о революции. Федор не в пример охотнее заговорил бы о своих чувствах к Ларе, но на такие разговоры она негласно наложила запрет. Намекнула, что любит другого и может предложить только свою дружбу. Что же, пусть дружба, только бы видеть ее каждый день, а потом, когда докучливый прапорщик наконец будет убит, он обязательно завладеет Ларисой!

Лариса между тем шла по длинному, теплому, хорошо освещенному университетскому коридору. Это бы ее мир - стихи, книги, разговоры об искусстве, философские и религиозные диспуты. И все родные, знакомые! Вот Жоржик Иванов, поэт, ровесник и поклонник, вот Осип Мандельштам - давний знакомый, еще по летней дачной жизни на Рижском взморье, тоже поэт, и поэт прекрасный! Вот Юрочка Юркун - поэт и художник, он, впрочем, в нее не влюблен. Ну да Бог с ним! Говорят, у Юрочки странные вкусы - он влюблен в поэта Кузмина, а из женщин делает одолжение только актрисе Ольге Арбениной. Лара терпеть не могла Арбенину: эта актриска была неравнодушна к Гафизу, как и Аня Энгельгардт, Ольгина подруга. И Аня, и Ольга - неумные сплетницы, и нечего о них думать, Бог с ними обеими! Нужно подумать о главном - о поэзии. Этим вечером в просторной университетской аудитории Жорж Иванов и Осип Мандельштам будут читать свои стихи, и она обязательно прочтет что-нибудь новое, то, что хотела отослать Гафизу, да побоялась его суда.