Сэм Барон - Возвышение империи

— Нет, вместо этого я поблагодарю Лани. Она бросилась к одному из нападавших и подставила ему подножку.

Эсккар поцеловал ее в макушку.

— Нам повезло, командир. Мы были ленивы и беспечны. Я должен был быть настороже.

Крики, раздавшиеся на площади, заставили обоих обернуться, и спустя мгновение в комнату вошел Сисутрос.

— Хамати нашел лошадей. Их было четыре, их привязали примерно в двухстах шагах от частокола, рядом с рекой, у южной дороги. И один из стражников нашел веревку, свисающую с частокола как раз напротив того места, где были лошади.

— Убийц могло быть больше, чем четверо? Один мог остаться с лошадьми.

— Хамати так не думает. Лошади были привязаны крепко. Он все еще там, ищет. К утру мы будем знать все наверняка. Теперь уже слишком темно, чтобы высматривать следы.

Сисутрос впервые заметил повязки.

— С вами все в порядке?

— Ничего страшного, — ответил Эсккар. — А теперь мы должны выяснить, кого за это надо прикончить.

Это напомнило Сисутросу кое о чем.

— Я нашел на трупах золото, командир. На всех четырех. У одного было десять золотых монет, у трех других — по пять. Похоже, какой-то богач хотел видеть тебя мертвым.

Эсккар понимал: такого количества золота было более чем достаточно, чтобы заплатить за смерть любого человека. Что означало… Что же это означало? Он не знал.

— Для любого в Биситуне — это целое состояние, вряд ли они способны заплатить столько за убийство.

Сисутрос взял пустую чашу Эсккара, налил себе немного вина и сел лицом к своему командиру.

— Двадцать пять золотых… Ни у кого в Биситуне нет такой груды золота, командир, после нашествия алур мерики и Ниназу. Верь мне, я имел дело с каждым здешним торговцем и купцом. Даже если бы кто-нибудь здесь захотел, чтобы ты погиб… Кроме того, ты обращался со всеми по-честному, более чем по-честному, — Сисутрос пожал плечами. — Они уж скорее попытались бы убить меня.

— И у Ниназу больше нет родственников, — высказался Гронд, — а если даже и есть, они не из таких, чтобы тратить золото на месть. Они бы убили тебя сами.

— Аккад. Такая куча золота должна была прийти из Аккада, — понял Эсккар и крепко сжал губы. — Какие на монетах знаки?

Сисутрос покачал головой.

— Знаки по крайней мере десяти разных торговцев, и я узнал только половину из них. Нет никакой надежды разгадать эту тайну по знакам.

— В Аккаде, должно быть, что-то происходит, — сказал Эсккар.

— В Аккаде ничего не происходит, командир, — ответил Сисутрос. — Вчера посланец оттуда сказал, что в городе все тихо. И Бантор должен вернуться туда со дня на день. Может, к этому времени он уже вернулся.

Эсккар сам разговаривал со вчерашним посланцем. Это был один из постоянно появлявшихся гонцов, доставлявших обычные сообщения, даже личные послания от Треллы.

— Сисутрос, давай все же сдвинемся с мертвой точки. Посмотри, не пропал ли кто. Проверь писцов и торговцев тоже.

Сыновья аккадских торговцев, следовавшие с отрядом, чтобы вести записи, могли быть вовлечены в какой-нибудь заговор. Проклятье богам! Почему ни одного из нападавших не взяли живьем? И одного могло бы оказаться достаточно.

Сисутрос встал.

— Я сосчитаю. Что-нибудь еще можно сделать до наступления утра?

Гронд посмотрел на Эсккара и покачал головой.

— Нет, не думаю, — ответил Эсккар. — Утром мы узнаем больше.

Он тоже встал.

— Мне нужно подумать обо всем этом. Разбудите меня за час до рассвета.

Когда Эсккар и Лани оказались одни в спальне, за запертой дверью, Лани села на кровать, дрожа, и Эсккар увидел, что в ее глазах блестят слезы.

— Не бойся, Лани, — сказал он. — Мы здесь в безопасности. Два человека стоят на страже прямо за дверью.

— Я не боюсь, Эсккар. Но теперь снова начнется битва. Ты уйдешь, чтобы прикончить своих врагов.

— Мне необходимо это сделать.

Он сел рядом с ней и обнял ее за плечи.

— Я разберусь с тем, что случилось в Аккаде, что бы там ни произошло, а потом пришлю за тобой. Ты сегодня спасла мне жизнь, Лани. Я этого не забуду. А теперь загаси лампу и ляг рядом со мной. Мне нужно подумать, и у меня это лучше получится в темноте.

Эсккар уже закончил одеваться к тому времени, как в дверь постучал охранник.

Лани плакала, пока не уснула, а Эсккар лежал рядом с ней, и в голове его крутились вопросы. Он почти не спал, всю ночь задремывая и просыпаясь. В конце концов он встал, не дожидаясь стука в дверь.

В наружной комнате горела единственная лампа. Сисутрос сидел за столом, разговаривая с Грондом и Хамати. У Сисутроса был усталый вид, и Эсккар знал, что он тоже всю ночь не спал. Одна из женщин Лани развела огонь и нагрела воду, чтобы мужчины могли запить чем-то теплым вчерашний хлеб. Взглянув в сторону открытой двери, Эсккар увидел, что под мерцающим факелом собралось полдюжины воинов, все настороже, готовые к чему угодно.

Усевшись, Эсккар посмотрел через стол на Сисутроса.

— Есть новости?

— Немного, — с зевком ответил Сисутрос. — Мы не нашли больше лошадей, нет никаких следов, ведущих на юг. Я послал людей следить за порядком в деревне. Мы сделаем еще одну попытку на рассвете, когда соберем жителей.

— Это должно что-то дать, — сказал Эсккар. — Кто бы ни хотел моей смерти, он может до сих пор находиться в Биситуне.

— А если за пределами деревни есть еще убийцы, они могут не знать о том, что нападение не удалось.

Новости помогли Эсккару вздохнуть с некоторым облегчением, и он заставил себя съесть немного хлеба. К тому времени, как он закончил трапезу, встало солнце.

Захватив ломоть хлеба, Эсккар вышел на площадь. Рядом с ним все время находились Гронд и два воина.

Появились первые жители деревни, чтобы посмотреть на тела убитых. Эсккар настаивал на том, чтобы они подождали, пока солнце не поднимется над горизонтом и не будут погашены факелы.

При свете дня Эсккар снова внимательно рассмотрел мертвых, но ни один из них не был знаком ни ему, ни его воинам.

Потом пришли деревенские старейшины, и Эсккар и Сисутрос внимательно наблюдали за их лицами, выискивая любой намек на нервозность или узнавание, но никто не заявил, что знает этих людей. Первым убитых узнал один из хозяев постоялых дворов, который опознал в них людей, останавливавшихся у него последние две ночи. Хозяин харчевни дал им кров и еду, но настойчиво твердил, что ничего не знал ни об этих людях, ни об их делах.

— Это все, что мне известно, — тонким голосом повторил хозяин постоялого двора, — кроме имени одного из них.

Он пнул одного из убитых — того человека, который первым набросился на Эсккара.

— Он назвался Зиусудрой. Они вчетвером остановились у меня вчера в полдень, и он один все болтал и жаловался, что спать придется на полу. У них было много серебра, чтобы заплатить за еду и вино, но они ничего не сказали ни о себе, ни о своих делах, — хозяин покачал головой. — Они даже не заинтересовались ни одной из моих девочек.