Сэм Барон - Возвышение империи

— Кажется, тебя больше заботят лавочники и фермеры, чем богатые торговцы, госпожа Трелла.

Она засмеялась в ответ — этот приятный звук заставил всех повернуться к ней.

— Может, потому, что богатым и процветающим немногое от меня нужно. Только терпящие лишения нуждаются в помощи и руководстве.

Кортхак заметил, что ее участие искренне, и невольно удивился этому. В Египте правители заявляли, что правят народом, как мудрые отцы руководят своей семьей, но на самом деле они вряд ли делали что-нибудь помимо того, что жили за счет всех, кто был слабее их.

«И именно поэтому, — подумал Кортхак, — мы их победим».

На простых людей нельзя было положиться, у них не было силы, чтобы вынести тяжелые испытания или трудности, не было и храбрости, чтобы встать лицом к лицу с завоевателями. И снова Кортхак подумал об Эсккаре, гадая, испытывает ли тот такие же чувства к сброду, что и Трелла. Вряд ли, решил Кортхак. Он знал: варвары считают, что от тех, кто слабее их, кто не принадлежит к их племени, мало пользы.

— Значит, людям Аккада повезло, что у них такой правитель.

— Этот город и впрямь благословлен богами, — сказала Трелла. — А теперь, почтенный Кортхак, я должна тебя оставить. Этим утром состоится очередное заседание совета.

Он поклонился, и она ответила тем же, а потом ушла, окруженная своими охранниками. Вскоре она уже миновала ворота и исчезла из виду.

Несколько зевак, которые убивали время, наблюдая за беседой, вернулись к своим делам, сразу забыв про разговор Треллы с Кортхаком и про его маленький торговый прилавок.

Кортхак смел драгоценные камни со стола обратно в кошелек. Отвернувшись от ворот, он уставился на освещенную солнцем реку, но не видел ее, думая о своем разговоре с Треллой. Он решил, что она умна. Любая другая женщина этого города лапала бы камни, говорила об их красоте, восхищалась тем, как они выглядят на фоне мягкой кожи ее груди. Трелла же после одного-единственного взгляда на драгоценности смотрела все время ему в глаза, выискивая в них, как понимал Кортхак, любой намек на слабость.

С тех пор как он покинул Египет, он ни разу не беседовал с равными себе, но эта девушка-рабыня знала кое-что о характере мужчин. Если бы она не носила в себе отродье другого мужчины, он мог бы оставить ее себе в качестве наложницы, чтобы она время от времени занимала его мысли и бросала вызов его уму. После того как Кортхак выдрессирует ее должным образом, разумеется. Но, к несчастью для себя, Трелла слишком популярна. Поэтому ей придется сыграть в его городе другую роль, доказав всем, что он правит здесь безраздельно. И эта роль требовала, чтобы вскоре все увидели ее мертвой у его ног.

Еще пять дней прошли без происшествий, миновало уже две недели после праздника богини Иштар.

Послеполуденное солнце медленно двигалось к горизонту, и Эн-хеду решила собрать сегодня свои разложенные на продажу вещи на добрый час раньше обычного. Этот день, как и другие дни и недели, принес мало нового. Дела всегда шли хуже ближе к вечеру, когда люди, уставшие после долгого трудового дня, беспокоились больше о своем ужине, чем о покупке какой-нибудь безделушки. Эн-хеду продала за весь день только один пояс — торговцу, чей пояс разорвался, и это было еще до полудня.

Эн-хеду появилась на улице с первыми лучами солнца и успела увидеть, что Кортхак двинулся к реке немного раньше обычного. Но днем он вернулся в свой обычный час, чтобы пообедать в уединении.

Кортхак переехал в новый дом две недели назад, через несколько дней после праздника Иштар. Его новое жилище состояло из трех маленьких домов, стоящих в ряд и соприкасающихся друг с другом; дом, что находился посередине, был слегка больше остальных двух.

Эн-хеду начала торговать на улице Кортхака за два дня до того, как тот вступил во владение новым жилищем. К тому времени, как сюда переехали египтяне, она стала просто одной из уличных торговок, ее товары были разложены всего в нескольких шагах от тележки жены фермера, которая продавала овощи.

Каждый день на улице выстраивалось не меньше дюжины ручных тележек, иногда они даже мешали людям пройти. Торговки передвигали свои тележки с товарами туда-сюда и находили время, чтобы посплетничать.

Проведя здесь столько дней, Эн-хеду уже знала по имени каждого из семнадцати египтян и заговаривала с ними всякий раз, когда те проходили мимо. Но только если с ними не было их хозяина. Вскоре она научилась не привлекать к себе внимания, если Кортхак был неподалеку. При нем никто из египтян не осмелился бы сунуться на улицу или ответить на ее приветствие.

Единственным исключением из правила был Хатхор. Этот серьезный с виду, редко улыбавшийся человек был главным управляющим Кортхака, а еще время от времени он исполнял роль его телохранителя и проводил время, шагая между тремя домами, проверяя людей и поддерживая порядок. Появляясь на улице, он иногда на ходу улыбался или кивал в ответ на приветствие Эн-хеду. Дважды он даже купил кое-что с ее тележки. Один раз — пояс, второй раз — повязку на запястье. Он также делал закупки для домашнего хозяйства, иногда на улице, но чаще на рынке, где был больший выбор товаров.

К удивлению Эн-хеду, Хатхор очень хорошо выучил местный язык и даже рискнул расспросить ее о других безделушках. Эн-хеду пыталась втянуть его в беседу, но он никогда не задерживался надолго и никогда много не говорил. И никогда не замечал ее присутствия, если с ним был Кортхак.

Предводитель египтян оставался таким же непостижимым, как всегда.

После обеда Кортхак обычно возвращался на берег. Лодки, которые пускались в путь к Аккаду на рассвете, часто появлялись в дневные часы, и оживленная торговля могла длиться почти до самого вечера.

Однако сегодня Кортхак остался дома. Потом, в середине дня, двое людей, которых Эн-хеду никогда раньше не видела, вошли к нему в дом. Охранники у дверей узнали их и пропустили внутрь, даже без обычного оклика. Незнакомцы, суровые с виду люди в грязной одежде, оставались внутри меньше часа, после чего двинулись к речным воротам.

Как только они ушли, несколько людей Кортхака начали расхаживать из одного дома в другой. Поведение охранников изменилось. Те, что стояли у дверей, казались более напряженными, и быстрые улыбки, которые прежде они посылали Эн-хеду, исчезли. Это заинтересовало Эн-хеду даже больше, чем приход двух незнакомцев.

Она передумала уходить рано и начала трудиться над другим поясом, с помощью маленькой бронзовой иглы выкалывая на коже узор. Простой рисунок давал работу ее рукам, позволяя в то же время наблюдать за улицей в поисках того, что выходило бы за рамки обычного.

— Так ты говоришь, Ариам готов переправиться через реку?