Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)

— Прости, дядя, недосуг нам было значки да знамёна разглядывать, — ответил за товарища Олекса. — Мы сразу с колёс да в бой, и то еле управились.

— Это да, подоспели вы вовремя, — согласился ярославец, — ещё чуть бы и… Меня Иваном звать, из купцов мы выходим.

— Знатное имя! Как великого князя нашего!

К орудиям батареи уже подтягивались пехотинцы из ярославского полка, державшие оборону на этом участке. Завязался обычный в таких случаях разговор.

— А что это вы без шеломов, ребята? — спросил всё тот же сотник Иван. — Али у москвичей головы столь крепки, что и стрелы татарской не боятся? А этот малый и разделся к тому ж…

Только тут все обратили внимание на Овсея, который скинул пластинчатый доспех и успел стянуть с себя рубаху.

— Пыжи все вышли у нас, — ляпнул внезапно Овсей, — вот подшлемники в ствол и ушли… И рубаху я туда же… А потом, думаю, с одних штанов по два выстрела, пять рыл в расчёте, всех поганых положим штанами…

Возможно, Овсей и сказал бы что-нибудь ещё — после боя поговорить самое то — но его уже никто не слышал. Ратники и артиллеристы валились друг на друга, и хохот стоял такой, что услышать за ним можно было разве что пушечный залп.

…

— … Это невозможно, великий хан! Это просто невозможно! Проклятые урусы поставили на берегу множество этих своих ужасных орудий и убивают нас издали, оставаясь недосягаемыми для стрел!

Ахмад-хан хлестнул нагайкой по пологу шатра так, что плотный китайский шёлк лопнул на добрый аршин.

— Где Ашин-мурза? Он должен был со своими людьми перейти реку возле устья! Не могут урусы стоять повсеместно, не могут, я не верю! У коназа Ивана просто нет столько воинов! Где Ашин-мурза?! Найдите его! Если он бросил воинов, которых я доверил ему…

Мурзы и ханы почтительно склонились, отходя. Ахмад снова хлестнул нагайкой по ни в чём не повинному шёлку шатра, распарывая его. Третий день подряд ордынская конница не могла переправиться через эту речку, которую в мирное время, должно быть, коровы переходили вброд. Однако и такой водной преграды было достаточно, чтобы погасить стремительный бег конной лавины, а дальше вступали в дело пушки московитов, и почти никто из вошедших в реку назад не возвращался.

Хан Золотой Орды Ахмад был в ярости. Выступая в этот поход, он был уверен в успехе. Да, восемь лет назад Ивану удалось отбиться от него у Тарусы и не пустить к Москве. Что же, иногда везёт, как говорят сами урусы. Но в этот раз удача, казалось, целиком на стороне Ахмат-хана.

В январе восстали против великого князя Ивана родные братья Борис Волоцкий и Андрей Большой, которых он низвёл до положения едва ли не своих бояр. Что ж, Аллах как всегда поступил мудро. Так всегда было — едва кто-то из русских князей поднимал меч против Орды, на него немедленно восставали другие князья, и оставалось только прийти и покарать мятежника, другим в назидание. Воспользовавшись смутой, на западные границы Московской Руси напали немцы из уже изрядно одряхлевшего, но всё ещё кусачего Ливонского ордена. И, само собой, не отказался поучаствовать в травле русского медведя польский король Казимир, давно мечтавший прирастить свои владения за счёт князя Ивана.

И вдруг всё пошло наперекосяк. Проклятый Менгли-Гирей, этот недостойный выродок некогда славного ханского рода, по уговору с Иваном внезапно напал на Подолию, и Казимир вынужден был бросить свои войска на устранение угрозы. Ливонским рыцарям Иван выбил оставшиеся зубы, и они уползли в свои замшелые от сырости каменные башни, заливать горе пивом — поскольку жевать им уже нечем. Узнав об татарском нашествии, Борис и Андрей Большой пришли к брату Ивану с повинной, и тот с радостью простил их. Так Ахмат-хан остался один на один со всей русской ратью.

Отступать было некуда. Отдав приказ к отходу, Ахмат открыл бы спину своим врагам, и можно не сомневаться — спина есть, кинжал найдётся. Памятуя о прошлой неудаче, Ахмат не пытался преодолеть широкую Оку, а направился в обход, к её верховьям. По приказу Ахмат-хана все городки в округе были сожжены, чтобы обезопасить тылы ордынского войска. Ещё один шаг… Кто мог знать, что эта чахлая речка станет неодолимой преградой?

— Великий хан, ты желал видеть Ашин-мурзу?

Ахмат с изумлением и нарастающим гневом смотрел на голую ногу, обутую в роскошный сафьяновый сапог.

— ЧТО ЭТО?!

— Урусы стреляли из пушек двумя ядрами, скованными цепью, великий хан. Удалось опознать убитую лошадь Ашин-мурзы, и это застряло в стремени. И сапог его…

— Я желал видеть самого Ашина, а не ЭТО! — зашипел Ахмат-хан. — Если даже он убит, где тело?!

— Прости, великий хан, — в глазах хана Аббас-бия появился опасный блеск. — Во-первых, урусы с того берега непрерывно стреляют из самострелов и ручных пищалей. А во-вторых, даже если мы найдём другую ногу почтенного Ашин-мурзы, что это изменит?

…

Трёхглавые серебряные драконы разинули зубастые пасти, силясь заглотить свечи, в те пасти вставленные. Подавятся, подумал Иван. Точно так же, как подавится нынче Русью хан Ахмат.

Кроме великого князя Московского за столом сидели Борис Васильевич Волоцкий и Андрей Васильевич, по прозвищу Большой, в отличие от Андрея Меньшого, сына великого князя Ивана. Родные братья Ивана, ещё недавно мятежные, но враз позабывшие распри ради спасения святой Руси. Сидели тут и бояре, знаменитые воеводы московские, Иван Оболенский по прозвищу Стрига, Василий Добрынский по прозвищу Образец, и само собой, князь Даниил Дмитриевич Холмский. Опора и защита земли Русской.

— Итак, продолжим, — Иван Васильевич обвёл глазами собравшихся. — Все попытки хана Ахмата перейти Угру покамест отбиты. Ордынские полчища отведены на две версты от реки, дабы не доставали их ядра пушек наших. Но не уходят, ждут. Чего ждёт хан Ахмат, догадаться нетрудно. Лёд на Угре встанет через несколько дней.

— Дозволь сказать, княже, — подал голос Иван Оболенский. — Не сразу встанет, да ещё окрепнуть тому льду надобно, дабы конницу ордынскую выдержал. Дней десять есть у нас, не меньше.

Иван Васильевич подумал.

— Да, похоже, так оно и есть где-то. Борис, что скажешь?

— Мои полки на подходе, через четыре дня тут будут, — отозвался брат. — Ещё день на отдых им, и готовы биться.

— Хорошо. Андрей?

— Мои подойдут на день позже.

— Очень хорошо. Данило Дмитриевич, тебе слово.

Князь Холмский встал, развернул изрядных размеров карту, искусно нарисованную одним художником за те дни, что стояли на Угре. Все сгрудились вокруг.

— План таков. Разделить рати на три части. Отойти от реки, встать близ Кременца, тут, тут и тут, — князь тыкал пальцем в карту. — Получится мешок. Расставить рогатки повсюду, за рогатками пушки в земляных валах. Вот тут и тут поставить сильные батареи крепостных орудий…