Андрей Семенов - Другая сторона

Самым глупым было бы рассказать Анне о бесперспективности их отношений и немедленно объявить ей о разрыве. Во-первых, это показалось бы странным. Вот так вот — ба-бах! — на ровном месте. Это могло бы вызвать подозрения. Еще Олег Николаевич учил, что любой его поступок должен быть мотивирован. А какая может быть мотивация разрыва с девушкой при взаимной симпатии, особенно когда их отношения идут к своему логическому апофеозу? Во-вторых, за этим разрывом неизбежно последовало бы бурное объяснение с милым шурином Юргеном, и неизвестно еще, станет ли он в дальнейшем таскать информацию по руде или нет. А без этой информации само нахождение капитана РККА Осипова в нейтральной стране во время войны становилось бессмысленным.

Самым сложным было оставить все, как есть, ничего не меняя. Человеческие отношения должны как-то развиваться. Развитие отношений с Анной могло быть только таким — либо женись, либо не морочь девушке голову, но ни то, ни другое Коле не подходило. Вот был бы рядом Штейн, так он доступно и основательно объяснил бы Коле, как жить дальше.

Коля сидел в своей мастерской, ковырялся в сломанном патефоне, починить который у него целых два дня не доходили руки. Завтра срок сдачи работы, придет клиент, заплативший деньги за ремонт, а работа еще не была выполнена. При капитализме так не принято, поэтому несмотря на окончание рабочего дня Коля возился с чужой вещью как с собственной. Он думал об Анне и ничего не мог придумать.

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить внутрь помещения пятидесятилетнего господина, печальные глаза которого и несколько висловатый нос не оставляли никакого сомнения в его национальности.

Коля поднял глаза на посетителя.

— Лоткин!

Гость снял шляпу и учтиво поклонился.

— Собственной персоной. Здравствуйте, господин «красный шпион».

На нем был тот же костюм и та же шляпа, что и год назад, когда они только познакомились, и можно поклясться в том, что его наряд за истекший год не стал старее. Он был по-прежнему не новый, но чистый и отутюженный. По-видимому, Лоткин носил свои костюмы крайне аккуратно. Лет по двадцать.

— Боже мой, Гетц! — вскочил со своего места Коля, встречая дорогого гостя. — Проходите, пожалуйста! Хотите чаю? Как я вам рад!

— Очень хочу, — признался Лоткин. — Вам нетрудно заварить его мне по-английски, с лимоном?

— Конечно нет! У меня есть лимоны. Странно, я слышал, что сами англичане чай с лимоном называют «русский чай».

— Это вопрос терминологии. А вы мне и сахару туда положите?

— Непременно, — утешил Коля гостя. — Столько, сколько вам самому будет угодно.

Коля поставил чайник и, пока он закипал, расставил на столе чашки, сахарницу и нарезал на тарелочке лимон толстыми кольцами.

— Прошу вас, Гетц, — Коля разлил кипяток по чашкам и придвинул одну из них гостю. — Кстати, а почему вы меня называете «красным шпионом», а не, скажем, английским или американским? Неужели я так похож на русского?

— А вы себя в зеркале видели? — лукаво улыбнулся Лоткин.

— Конечно. Каждый день во время бритья.

— Вы не похожи на русского. Вашу финскую физиономию ни с какой другой не перепутаешь даже в темноте. Слишком хорошо я вас, финнов, знаю. Но только русские стали бы вести бизнес так, как вы. Американец постарался бы открыть филиалы по всей Швеции. Англичанин стал бы завсегдатаем в клубе. Немец стал бы бывать в посольстве. Француз очаровал бы весь квартал, и в него влюбились бы все домохозяйки, которым нет еще шестидесяти. Итальянец не сидел бы взаперти, а отирался бы у крыльца и кричал бы целыми днями на всю улицу, что у него лучшая мастерская в городе. Испанец перво-наперво поведал бы всем соседям о своей благородной родословной и в конце концов перессорился бы со всеми до конца жизни.

— А я?

— А вы, — Гетц отхлебнул из чашки. — А вы либо сидите целыми днями в мастерской, либо трудитесь в порту. Бурных романов вы себе не позволяете. Соседи о вас хорошего мнения, но вовсе не очарованы вами. В ресторанах и клубах вы не бываете. Отделений вашей фирмы нигде нет, кроме Стокгольма. Вы не кичитесь ни своей родословной, ни своей женой. Впрочем, вы и на русского не тянете. Вы не пьете. Вы как были финном, так и остались им. Вы, финны, вообще какие-то вялые, если не сказать — сонные.

— А евреи?

— А что евреи? — переспросил Лоткин.

— А как бы себя повел на моем месте еврей?

— А еврей на своем месте. Он пришел к вам, чтобы предложить новый гешефт.

— Ой! — спохватился Коля. — Простите меня, ради бога, я сейчас.

Он встал и побежал в свою спальню.

— Куда вы? — встревожился Лоткин. — Вернитесь сейчас же.

— Вот! — Коля радостно показывал на тонкую пачку денег, которую вынес из спальни. — Это ваша доля за последние три месяца.

— А разве прошло уже три месяца? — удивился Лоткин.

— Гетц, мы не виделись с вами целых три месяца, и это ваша доля за ту концессию в порту, которую вы устроили мне год назад.

Коля решительно пододвинул деньги к гешефтмахеру, но тот не обратил на них никакого внимания.

— По-вашему, я позволил себе отвлечь вас от дел и заставил распивать с собой чаи только потому, что мне так интересно было получить свою долю?

— А что же еще? — опешил Коля.

— Нет, — горестно качнул носом Лоткин. — Вы не русский шпион. Я в вас ошибся. Вы-таки румынский шпион, и в этом не может быть никакого сомнения.

— Помилуйте, Гетц! Что я вам сделал, что вы меня сравниваете с румынами?

— Я скажу вам, — Лоткин снова отхлебнул из своей чашки. — Я скажу вам то же, что уже сказал год назад. Вы-таки отвратительно ведете ваш бизнес.

— А как надо? — Коля поправил сам себя. — Что не так?

— Не так — все.

— А что именно?

— Вот именно — все. У вас нет филиалов, — Лоткин стал загибать пальцы. — Вы не расширяете дело, вы не бываете в клубах, вы не имеете роскошной любовницы, вы не имеете зарубежных партнеров. Вы не видите, что ваше дело валится на бок и скоро совсем рухнет. Ажиотаж на ваши будильники прошел, теперь их берут меньше, чем год назад, хотя вы и уронили цену. Ваша концессия в порту и частные заказы в мастерской позволяют вам держаться на плаву, оплачивать аренду этой мастерской и труд своих работников, но вы не развиваетесь! У вас нет гигантского скачка! Вы уже год сидите на этом самом месте и так же, как и год назад, чините чужие патефоны. Вы не вышли на другой уровень. У вас нет собственного авто. У вас нет собственного дома. У вас даже жены нет.

— А у вас?

— У меня есть жена и уже взрослые дети. Но я пришел сюда говорить не о них. Я хочу предложить вам новый гешефт.

— Очень интересно. Какой же?

— В Европе идет война…

— Я что-то слышал об этом, — улыбнулся Коля.

— Не перебивайте, пожалуйста. Имейте терпение. Так вот, в Европе идет война. И на океане идет война, и в Африке тоже — война. Везде идет война. Мир сошел с ума и охвачен войной. Это значит, что миллионы людей не работают, а только стреляют друг в друга. Это значит, что миллионы здоровых и молодых мужчин не сеют хлеб, не варят пива, не ловят рыбу, не делают сосисок, а все это только потребляют. Это значит, что в Европе сейчас прибавилось несколько миллионов дармоедов, которых надо кормить и одевать. Как вы думаете, где сейчас больше всего людей убивают друг друга?