Александр Чиненков - Крещенные кровью

– Тогда прямо сейчас сходи ко мне в гости, – пожал плечами Степан. – Только не попадись под горячую руку моей супруги. Она баба боевая, сам знаешь. Не проснись Глаша вовремя…

– Ну ладно, верю, верю, успокойся, – вздохнул Горовой. – Тебе неделю дали, не запамятовал еще?

– Такое не запамятуешь, – нахмурился Степан. – Втолковали доходчиво и на всю катушку.

– Что предпринять мыслишь, поделись?

– Мысли есть, – развел руками Калачев. – но они все запоздалые. Как я тебе уже говорил, Андреевич, у меня имеются основания считать, что бандой верховодит тот человек, который руководил и «людоедами». Когда шашлычника и его подельника Саляха расстреляли, тот неизвестный благополучно ушел от ответственности. Даже расстрельный приговор не развязал иранцу язык.

– А ты бы развязал, если бы он был жив? – поинтересовался Горовой.

– Гарантировать не берусь, – пожал плечами Степан, – но очень сильно постарался бы.

– Тогда вот что, – встав, сказал начальник, – быстро дописывай докладную и бегом ко мне… Вместе пойдем к начальнику Управления.

– Нет уж, уволь! – воспротивился Степан. – Мне достаточно того, как он меня утром отчихвостил!

Выслушав его, Горовой направился к выходу, но, взявшись за дверную ручку, обернулся.

– Конечно, я могу сам попросить начальника организовать тебе встречу с шашлычником, но будет лучше, если ты лично объяснишь ему такую необходимость и скажешь, что от этой встречи во многом зависит успех в розыске банды.

Степан остолбенел, услышав такое.

– Ведь ты говорил, Андреевич, что преступники разоблачены и расстреляны?

– Говорил и сам был в этом уверен, – улыбнулся Горовой. – А теперь навел справки и заверяю, что над ними пока еще и суда не было. Так что, идешь со мной к начальнику или нет?

– Иду! – выкрикнул Степан радостно. – Сейчас напишу докладную по пожару и прямиком туда!

Прокофий Исаев был родом из казачьей семьи. Во время Первой мировой семья его переехала с Дона в город Бузулук Оренбургской губернии. Вскоре мать умерла, а отец тут же женился на горожанке. В годы Гражданской войны отец Прокофия был мобилизован в Красную армию – и больше его в Бузулуке никто не видел. Во время голода в двадцатых годах двое младших братишек Прокофия умерли. Только он сам и его сестренка Александра остались живы.

В 1925 году Прокофий, которого все называли Пронькой, познакомился с 22-летним Мишкой Московым, подбив его с голодухи на разбой.

– Слушай, жрать хочешь? – предложил Пронька Мишке, когда они случайно встретились на базаре.

– Конечно, кто же от жрачки откажется, – оживился Московой.

– Тогда поработать предстоит, чтобы жратву добыть, – подмигнул Пронька своему новому приятелю.

– Поработать? – у Мишки на лице отобразилась гримаса отвращения. – От работы кони дохнут, – сказал он, собираясь уходить. – А жрачку найти я и без работы сумею!

– А ты мне нравишься, – хмыкнул Пронька. – Я дело предлагаю тебе пустячное. Ломанем ночью лавку одного буржуя недорезанного, а потом долго отдыхать будем, пока жратва и пойло не закончатся!

Все прошло удачно. Начинающие бандиты взломали продуктовую лавку и с размахом отпраздновали первый успех на криминальном поприще.

– Во фарт привалил, – пьяно икнув, пробубнил Мишка. – Делов-то всего ничего! Раз-два и в дамках!

– А ты не канителься, корешок, – развалившись на стуле, хохотнул Пронька. – Скоро мы таких дел наворочаем, что никому и не снилось!

– П-понимаю, – кивнул Мишка. – Магазинов и лавок в Бузулуке много! Ночь не поспал и…

– Какие магазины, дятел! – прикрикнул на него Пронька. – Мелко плаваешь, лягушонок. По Бузулуку куролесить начнем – быстро на киче окажемся. Тебе охота всю молодость в лагерях на баланде чалить?

– Базара нет, на воле лучше, – согласился Мишка.

– Тогда меня слушай, мазурик безмозглый, – сказал с нотками превосходства Пронька, закуривая папиросу. – Не воруй где живешь! Здесь мы должны тихо себя вести. Пусть нас везде ищут, но в Бузулук не заглядывают!

Подобрав еще несколько себе подобных, молодые бандиты рьяно взялись за дело. Начиная со второй половины 20-х годов Пронька с Мишкой, который взял себе кличку «Хохол», успешно «гастролировали» по городам Урала, Поволжья и Средней Азии. Совершая кражи и дерзкие грабежи в одном месте, они сразу же переезжали в другое, где с неменьшим успехом проделывали то же самое.

Вскоре Хохол женился на Пронькиной сестре Александре. Весной 1931 года сначала Мишка с женой, а следом за ним и Пронька с мачехой, переехали из Бузулука в Оренбург. Здесь «семейный бизнес» Исаева и Москового начал разрастаться.

Нагулявшись вдоволь по городу, Пронька и Хохол наткнулись в центре на кабак.

Заведение находилось в старинном здании. У входа, свисая с тонкой ржавой трубы, ослепительно горела электрическая лампочка без колпака. Внутри низкий серый потолок из широких досок; вдоль стен столы с табуретками. Все окрашено в желто-коричневый цвет, придававший помещению унылый вид и нагонявший тоску. Грязный, засаленный пол казался земляным и отталкивающим.

– Водяра и жратва в этой берлоге есть? – крикнул Хохол, скользя взглядом по столам и желая облюбовать подходящий для времяпровождения.

– Есть все, что пожелаете, товарищи, – буркнул хозяин.

Бандиты осмотрелись. В кабаке чревоугодничало пятеро посетителей.

У окна расположился пожилой, неряшливого вида мужик. Он подпирал кулаками подбородок и смотрел остекленевшими глазами куда-то в потолок. Перед ним сиротливо стояла недопитая чекушка, а рядом с ней лежала скомканная фуражка. Мужик что-то лениво пережевывал и мычал себе под нос.

Слева от него, за соседним столом, сидели трое молодых казахов и тихонько переговаривались.

Мужик вдруг отошел от спячки, вскочил, матерно выругался и, повернувшись, плюнул в степняков:

– Чтоб вас разорвало, утюги узкоглазые!

Казахи замолчали, переглянулись, но не стали затевать ссору.

Хохол ткнул Проньку в плечо.

– Видал, какой? – хихикнул он. – Не был бы старой развалиной, можно было к себе позвать.

– Да брось ты, – отмахнулся Пронька. – Это он, может, по пьянке понтуется, а по трезвяку небось валенок и тихоня.

Мужик тем временем взял со стола хлебную корку и швырнул ее в своих «врагов».

Официант, опасливо бегая глазками по сторонам, подошел и выставил перед Пронькой и Хохлом бутылку водки, пару рюмок и закуску.

– Может, свалить отсюда, – заметил Пронька встревоженно, – покуда кипеж не поднялся?

А задира все не успокаивался. Он подвалил к столику казахов, встал в позу кулачного бойца и, готовясь к драке, втянул голову в плечи. Мужик был коренаст, крепок, но едва держался на ногах. Желая окончательно разозлить степняков, он снова плюнул в их сторону и на этот раз попал в цветастый халат одного из них.