Григорий Кроних - Конец банды Бурнаша

— А се ты длазнися, я вообсе нисего говолить не буду!

— И не надо, у нас свидетель имеется.

— Немес, сто ли? — презрительно спросил Кирпич.

— А откуда знаешь, что он немец? — спросила Ксанка. — Я ведь сказала — иностранец.

Мальчишка прикусил язык и отвернулся. Лучше с легавыми вообще не говорить, хитрые они, как лисы.

— А ты, шкет, — зеленый еще, — словно прочитав его мысли, заметил Остапенко, — подрасти сначала, а потом уж выбирай: в тюрьме сидеть или каким-нибудь хорошим делом заниматься.

— Это пасанов ловить — холосее дело?

— Нет, немцев бить, — отпарировал Микола, но спор с шепелявым, но острым на язык мальчишкой, прекратил.

Пойманных четверых беспризорников посадили в припасенную пролетку и с ветерком доставили по знакомому Кирпичу адресу — на улицу Одесскую в детский дом имени Клары Цеткин. Остапенко караулил мальчишек в приемной, а Ксанка прошла в кабинет к заведующей, забыв закрыть за собой дверь.

— Здравствуйте, Тамара Васильевна. Я опять к вам с пополнением.

— Здравствуй, Оксана. Новенькие?

— Кроме Кирпича всего четверо.

— Четверых не возьму, только Кирпича.

— Но, Тамара Васильевна…

— И слушать ничего не хочу. Ты у себя начальница, а я у себя. Не могу! Нет места.

— Очень нужно.

— Оксаночка, я знаю, но мест нет. Я сколько просила отдать мне правое крыло нашего здания? Пока не будет решения — ни одного воспитанника не приму, — твердо сказала заведующая.

Кирпич победоносно поглядел на своих приятелей: его принимали, а их нет, а кроме того, он знал, как отсюда сбежать, поскольку однажды уже это проделал.

— Решение уже есть, — понизив голос, конфиденциально сказала Ксанка. — Но пока, Тамара Васильевна, губчека держит часть вашего дома в резерве. Всего на два месяца.

— Зачем?

— Через месяц здесь будут чоновцы. Поймите, у нас нет другого помещения.

— Рядом с детьми? — возмутилась Тамара Васильевна. — Неужели тюрьма так переполнена?

— Чоновцы — это не бандиты, а части особого назначения, красноармейцы, понятно?

— А точно решение уже есть? — переспросила подозрительная заведующая.

— Точно.

— Хорошо, Оксана, два месяца мы с детьми потерпим, — согласилась Тамара Васильевна, — но ни днем больше!

— Договорились, — обрадовалась Ксанка. — Принимайте ребят, а я с товарищем Остапенко должна осмотреть помещение под казарму.

— Вот ключ, — сказала Тамара Васильевна, — я от своих сорванцов запираю.

— Думаете, помогает? — улыбнулась Ксанка, кивая в сторону Кирпича.

— Помогает, — строго сказала заведующая, — когда начинают понимать, что ломать замки — это плохо. Заводи ребят.

Остапенко с облегчением сдал мальчишек Тамаре Васильевне. С этой шпаной порой тяжелее приходится, чем с бандитами.

— Разрешите быть свободным, товарищ Ларионова? — козырнул Микола.

— А как же приказ начальника отдела по борьбе с бандитизмом?! — громко спросила Ксанка, закрывая за собой дверь кабинета.

— Но…

— Осмотреть помещение под казарму без разговоров!

— Есть, — сказал Микола, все равно не понимая, о каком это приказе Оксана гутарит.

— Господин штабс-капитан! Господин штабс-ка пи тан! — хорунжий влетел в квартиру Овечкина, словно брал ее штурмом.

— Что случилось? — Петр Сергеевич вскочил с кресла, в котором отдыхал после обеда.

— Провал, большевистский агент не приехал! — забыв о субординации, Славкин рухнул на диван.

— Господин хорунжий! — проревел капитан. — Объяснитесь толком!

Георгий Александрович подскочил к Овечкину.

— Поезд прибыл по расписанию, я с тремя помощниками прочесал все вагоны, никого похожего на чекиста с подругой обнаружено не было.

— Черт, — сказал только Петр Сергеевич, застегивая верхнюю пуговицу на кителе, — ничего поручить нельзя, все нужно самому делать. Где ваши люди?

— У подъезда ждут-с.

— Не кривляйтесь, вы же офицер, — поморщился Овечкин. — Список пассажиров вы проверили?

— Так точно, господин капитан. Все на месте, никакого Мещерякова в поезде не было.

— Гостиницы?

— Проверили, никто похожий не появлялся.

— Странно, — пробормотал Петр Сергеевич. — Красные должны были приехать группой. Такой компании нелегко затеряться в дороге…

— Так точно! — крикнул хорунжий, забегая вперед.

— Болван, — сказал Овечкин, проходя в предупредительно распахнутую дверь.

Лица агентов в подъезде выражали преданность и благоговение. Никто в наше время не хочет потерять работу, даже такую.

— Все в такси, — приказал капитан, довольный, что хоть машину не придется искать в тот момент, когда каждая минута на счету. — В компанию «Бруно и сыновья»!

Славкин сказал водителю адрес, и автомобиль помчался с максимально возможной скоростью, обгоняя прочие неторопливые экипажи.

Швейцар распахнул перед посетителями дверь, в уютном фойе навстречу гостям поднялся сек ретарь.

— Господам назначено? Как ваши имена?

— Назначено, назначено, — бросил Овечкин, — где герр Бруно?

— Сын, — вы хотите сказать? — стараясь сохранить вежливую улыбку, переспросил секретарь.

— Ага, сын, — подтвердил Славкин.

— Простите, господа, но патрон принимает только по предварительной договоренности. Изложите, пожалуйста, ваше дело и я сообщу вам время посещения.

— Он здесь, ваш патрон?

— Господа, герр Бруно не может принять вас и… — секретарь набрал воздуха, — прошу вас покинуть помещение, иначе я буду вынужден вызвать полицию.

Секретарь сделал шаг к столику, на котором стоял телефон.

— Секретаря и швейцара связать, — коротко распорядился штабс-капитан.

— Вы не можете… не имеете права…

Агенты бросились на секретаря, скрутили ему руки и заткнули рот галстуком.

— Как к нему пройти?

Кляп на секунду вынули.

— Направо и прямо, — выпучив глаза, сказал секретарь. — Я подчиняюсь силе.

— И правильно, — сказал Овечкин. — Двое здесь, остальные — за мной.

Услышав в коридоре топот, герр Бруно-сын успел только поднять от чертежей голову, как в кабинет ввалилась компания незнакомых людей мрачного вида.

— В чем дело?

— Где русские? — гаркнул с сильным акцентом один из вошедших.

— Русские? — опешил Бруно. — А вы кто?

— Русские, — ухмыльнулся другой гость.

— Вы — сумасшедшие, — догадался хозяин кабинета и постарался утопить в кресле свое большое тело.

— Не прикидывайтесь идиотом, — сказал первый. — Обыскать!

Трое стали шарить по кабинету, словно искомые русские могли спрятаться в стенном шкафу, а четвертый господин подошел вплотную к герру Бруно. Небольшая коренастая фигура содержала в себе столько злой энергии, что немцу стало нехорошо, и он мысленно поклялся не интересоваться больше оккультными науками.