Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

— Ну, вот ты и довылся, несчастный волчонок, — холодно произнес он, а затем отвел свое оружие назад. Исход боя был ясен. Мак-Айвор отвернулся от противника, полагая что тот признал свое поражение, оставшись, впрочем, довольным тем, что ему в грудь не всадили клинок меча.

Делать этого шотландцу не следовало, ибо Абуна, прижатый спиной к барьеру, вовсе не желал считать себя побежденным. Нельзя было признать победу неверного у себя дома, в присутствии такого количества свидетелей! Абуна отбросил бесполезную рукоятку симитара, обеими руками схватил один из факелов и вырвал его из гнезда.

Горящий факел угодил Мак-Айвору между лопаток. Рыцарь упал на живот. При падении он выронил меч. Лежа на песке, Мак-Айвор видел рукоятку своего оружия, но не мог до нее дотянуться.

Толпа издала оглушительный рев: бой продолжался! Фаворит, пусть и совершивший подлость, снова оказался на высоте! Те, кто сделал ставку на Абуну, охотно простили здоровяку нападение со спины и теперь кричали особенно громко.

— Умри, крестоносец! Убирайся в ад! — заорал Абуна голосом, преисполненным ненависти.

Мак-Айвор понял: у него уже не осталось времени, чтобы подобрать оружие и подняться на ноги. В мгновение ока он перевернулся на спину. Ядро на растертой в кровь ноге причиняло ему дьявольскую боль, доходившую до самого бедра.

Рыцарь увидел стоявшего над ним Абуну. Тот держал горящий факел обеими руками, собираясь использовать его как дубину, чтобы раскроить Мак-Айвору череп.

Огромное количество мыслей вихрем пронеслись в шотландца. И в то время как Абуна, занесший факел, на мгновение замер, рыцарь услышал голос седовласого аббата Виллара, который произносил заветные слова во время второго посвящения рыцарей: «Там, где бушуют жар и пламя, пусть огонь не причинит ему вреда во имя его службы. А где нет огня, но согласно его желанию и службе он должен возникнуть, пусть возгорится пламя».

За те дни, что прошли после бегства из завоеванного мамелюками Аккона, Мак-Айвор еще ни разу не пробовал испытать чудесное дарование, полученное им от Святого Духа при посредничестве аббата Виллара. Поэтому он не знал, как долго сможет противостоять огню. Теперь же ему подвернулся случай выяснить, какие корни пустили в нем семена второго посвящения.

Мак-Айвор подставил ладони навстречу летевшему к его голове факелу и перехватил конец древка.

Он не испытал боли от ожога. Он почувствовал только удар — обрушившийся сверху факел чуть не вывернул его запястья, и сила, вложенная в этот удар, отозвалась в плечах Мак-Айвора. Но пламя, лизавшее теперь лицо рыцаря, не причиняло никакой боли. Кожа шотландца чувствовала лишь мягкое движение воздуха, восходившего вместе с огнем.

Растерянность и испуг отразились на лице Абуны, когда Мак-Айвор, крепко схвативший горящий конец смоляного факела, вырвал его из рук врага, вместо того чтобы взвыть от боли. Потрясенный этим зрелищем здоровяк качнулся и отступил назад.

Толпа вскрикнула в едином порыве — казалось, что этот звук издал полузадушенный великан.

— У этого шайтана не только железный глаз — у него и руки из железа! — выдохнул кто-то в наступившей тишине. И лишь один из присутствовавших знал, что посетители «дома золота» стали свидетелями проявления необычного дара, полученного посвященным хранителем Грааля.

Мак-Айвор вскочил с песка.

— Что, волчонок, решил поиграть с огнем?! — крикнул он. Гнев начал охватывать его, ибо уже поверженный враг совершил непостижимую для честного человека подлость. Мак-Айвор схватил факел за другой конец. — Так получай же, трусливый пес!

Абуна бросился к выходу с арены. Но Мак-Айвор преградил ему путь к отступлению. Первый удар факелом он нанес по кожаному фартуку врага. Абуна издал отчаянный вопль, согнулся и упал на колени. Затем Мак-Айвор ударил его в подбородок сбоку. Абуна без чувств рухнул на песок арены.

Рыцарь швырнул факел в сторону. Снова воцарилась гробовая тишина. Победитель взглянул на помост, с которого Амир ибн Садака наблюдал за невероятным сражением, и презрительно крикнул:

— В следующий раз не посылай ко мне таких трусливых гиен! Драться с тамплиером достоин только честный человек!

С этими словами рыцарь направился к выходу. На этот раз не было ни проклятий, ни плевков. Лишь когда Мак-Айвор, подхваченный под руки четырьмя охранниками, исчез в проходе, за его спиной раздался оглушительный рев толпы.

«Благодарю тебя, о Господи!» Тарик трижды перекрестился, когда Мак-Айвор с помощью своего чудесного дарования отразил подлую атаку и исход боя был окончательно решен. Левантиец испытал несказанное облегчение. Его друг был спасен! По крайней мере, на время…

Лишь сейчас Тарик, ощутив наконец покой и расслабленность, сделал глоток пальмового вина. Не пренебрег он и миндалем и финиками, которые принес ему Гарун. Страх за брата-тамплиера и отвращение к жестокой драке до этого момента вызывали у левантийца тошноту. Но сейчас он чувствовал себя прекрасно.

Тарик не впервые видел потоки крови, к ее виду он привык уже давно. Он был воином-монахом и участвовал во многих битвах. Потрясти ужасами сражения на поле боя Тарика было нельзя. Но он не понимал, как люди могут получать удовольствие, наблюдая за бессмысленными убийствами. Его ужасал азарт толпы, тешившейся кровавым зрелищем и платившей за это.

В битвах, которые затем пришлось увидеть Тарику, пролилось много крови. Кроме ран и сломанных костей было и много смертей. Один из борцов секирой разрубил своему противнику грудь, и тот скончался на арене под ликующие вопли толпы.

Хотел бы Тарик никогда больше не приходись в Байат аль-Дхахаб! Но левантиец понимал, что он не может себе этого позволить, если хочет освободить Мак-Айвора. У него уже появились кое-какие идеи, но для того, чтобы составить из них четкий план, ему не хватало некоторой информации.

Прежде чем продолжить размышления, ему было необходимо подробнее осмотреть Байат аль-Дхахаб. Он полагал, что во время боев это можно сделать самым безопасным способом. Когда идет сражение, все смотрят только на арену. В том числе охранники и слуги. Поэтому Тарик дождался очередного удара в гонг. Во внутреннем дворе снова началась борьба не на жизнь, а на смерть.

Левантиец поднялся и положил ладонь на дверную ручку. Из соседней ложи раздались дикие вопли. Один из голосов, несомненно, принадлежал хозяину Байата аль-Дхахаба. Тут же его заглушили завывания других зрителей.

Тарик осторожно открыл дверь и вгляделся в сумрачный коридор. В дверном проеме соседнего эркера он увидел спину Амира ибн Садаки. Хозяин заведения избивал худенького Гаруна, а тот молча, не двигаясь, переносил побои.