Татьяна Морозова - Черная луна

– С чего ты решила, что я тебе враг?

– Ты же сам сказал. Спорт – дело криминальное. У тебя есть оружие. Если б не твоя дурацкая выходка на показе мод, бриллиант не украли бы. Ты специально притащил меня туда. Это был отвлекающий маневр – алиби для прессы. Видно, ты в сговоре со своей моделью. Или с кем-то там еще. Ты – соучастник преступления. Поэтому ты так торопился оттуда сбежать. И мне уже все равно, что твоя банда со мной сделает. Нет у меня вашего бриллианта!

– Ну, на нет и суда нет. Та-ак… – Андрей выглядел озадаченным. – Вот она – неумолимая женская логика.

Несколько минут шли молча.

– Тебе тут как вообще? Нравится? – неожиданно прервал молчание голкипер.

– Что?!

– Это – то самое место, о котором я тебе говорил. Здесь безопасно, Нина.

Энтони легко открыл дверь, лишь с минуту поколдовав над замком.

Обычная, ничем не примечательная двухкомнатная квартира.

Англичанин прошел на кухню. На полу валялась гора таблеток. Упаковка феназепама лежала на столе, рядом – стакан с недопитой водой.

В спальне постель смята, на подзеркальник брошена белая сумочка, уже хорошо знакомая Снайпсу. Англичанин открыл ее, вынул и просмотрел содержимое.

Паспорт с фотографией женщины. Отлично, теперь ему известно, как ее зовут. По крайней мере, одно из возможных имен. Так, дальше. Проездные на метро… Так. Ясно, что она действительно работала в той клинике довольно продолжительное время, потому что устаревшие проездные до определенной станции за полгода так и не удосужилась выбросить – они были заложены за обложку паспорта. Дальше… В кошельке – очень незначительная сумма…

Энтони открыл бельевой шкаф – женщины всего мира неисправимы в этом вопросе – и скоро нашел другие документы, в том числе загранпаспорт и сберегательную книжку. На сберкнижке тоже оказалось немного. А в загранпаспорте стояло лишь четыре отметки о выездах, да и то – на средиземноморские курорты… Никаких проколов. Имитация рядовой жизни – абсолютная.

Снайпс сделал снимки документов. И еще раз осмотрел квартиру. Судя по всему, она жила здесь одна. Когда женщина живет в квартире одна, это чувствуется сразу. Пусть даже у нее в полном порядке сантехника и до кинжальной остроты наточены ножи. Такая квартира обычно остается стерильно чистой, даже если хозяйка впопыхах раскидала вещи. В ней есть что-то от атмосферы детской комнаты…

Но ведь этого не может быть…

Англичанин зачем-то открыл пудреницу. Дотронулся до коричневого плюшевого медведя, сидящего на кресле. Поднял упавшую на пол кофточку. Дом не выглядел безжизненным, как бывает в квартирах-однодневках. Эта молодая женщина действительно завтракала и ужинала здесь, спала и наряжалась…

– Ник, вы проследили за ней? – осведомился он, позвонив по телефону.

– Да, сэр, – быстро ответил его случайный напарник.

– И где же она сейчас?

– Точно не могу сказать, сэр. Сначала она вернулась в клинику, затем вышла из нее с тем футболистом, что затеял драку на презентации. Они сели в машину и выехали на северное шоссе, похоже, на спортивную базу.

– Сколько километров от Москвы?

– От кольцевой дороги пятьдесят восемь километров, сэр.

– Отлично, отлично, – пробормотал Энтони, – продолжайте наблюдение. Я выезжаю сменить вас. Позвоните в посольство, чтобы мне прислали автомобиль.

– Слушаюсь, сэр, – отчеканил Ник.

Исполнительный малый…

Видимо, женщина кому-то успела передать камень. Или спрятала его. Она перепрыгнула с крыши на крышу! Энтони вновь ухмыльнулся, вспомнив об этом. И решил подняться на чердак, так – на всякий случай…

И тут на глаза ему попался пухлый альбом с фотографиями. Он открыл и стал листать его. В самом конце он нашел одну фотографию, которая весьма его заинтересовала. Энтони вытащил ее и положил себе в карман. Какая удача. Вот и прокол, мадемуазель…

Он поднялся на последний этаж и откинул незапертый люк…

В темноте чердака Энтони почувствовал чье-то присутствие – не крысы или кошки. Это был человек. Англичанин слышал, как тот изо всех сил сдерживает свое дыхание. Энтони сделал несколько шагов и резким движением схватил прячущегося за горло.

– Пусти, гад! – захрипел сиплый женский голос.

Снайпс вытащил из кармана фонарик и посветил им. Из темноты выступило испуганное изможденное лицо.

– Простите, – Снайпс ослабил хватку, он говорил на чистом русском языке, – сегодня утром здесь пробегала молодая леди. Вы видели ее, конечно?

– Пошел ты, – услышал он в ответ. – Убийцы! Мало вам стариков за квартиры убивать, уже и за молодых взялись?

Снайпс отпустил свою жертву.

– Так ее хотели убить?

– А ты вообще кто такой? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Я ее друг. Она пропала. А я хочу ей помочь. Она тебе говорила что-нибудь еще?

– Нет, не успела. Сказала, что мне нужен воздух. Она докторша, – женщина сползла по стенке вниз и села на пол.

– Понятно, – сказал англичанин.

Он выбрался на улицу, вскоре за ним подъехала машина.

Борис листал рукопись Конина под названием «Эпоха магического ренессанса».

В своем кабинете он оказался лишь под вечер, от краеведа пришлось заехать еще в несколько мест по другим, куда более приземленным, поводам – одновременно на следователе висело несколько бытовых преступлений.

Увлекшись чтением, Борис не заметил, как стемнело. Включил настольную лампу. Задумался.

Евгений Петрович Конин представал совсем в ином свете.

Странно, как же мы мало знаем о других людях, даже общаясь годами… И вдруг, совершенно неожиданно, происходит какая-то метаморфоза. Человек из обычного знакомого превращается в нервное, штучное, совершенно неповторимое существо из плоти и крови, из спутанного клубка желаний и страхов, из проблем и боли, из мечты о своем собственном, ни на что не похожем счастье.

– Образование – лицо разума, если есть у тебя разум – учись, чтоб не оказаться голым королем, – сказал, приятельски похлопывая следователя по плечу на прощанье, краевед.

Да уж, воистину, если начало мудрости состоит в осознании, что мы ничего не знаем, то начало понимания заключается в осознании того, что все большое состоит из малого. Детали, детали…

Рядом с рукописью на столе лежала выписка из судмедэкспертизы пятилетней давности. В организме распятой женщины обнаружили вещество, способное изменять длительность рефракторных периодов. Как пояснил следователю врач, этот препарат влияет на возбудимость мышц. Например, с его помощью можно значительно снизить частоту сердечных сокращений. Зачем это понадобилось?! Секс, боль, регулировка мышечных сокращений… Чертовщина какая-то.

– Другое явление религиозного порядка – аскетизм, – разъяснял Конин Борису двумя часами раньше. – Для аскетизма характерно умерщвление плоти путем самобичевания, подавление чувственных влечений и желаний, обезображивание гениталий, кастрация. Знаешь, кто такие скопцы?