Роберт Лоу - Волчье море

На сей раз он взял маленького Власия, который попался на глаза арабам, повидавшим своих мертвых дружков. Как вспугнутая дичь, брат Козленка, похоже, пытался убежать на своих резвых ногах, но где ему было удрать от конных с копьями.

Они загнали его, пояснил Косоглазый тихо, чтобы не услышал Козленок, и привезли обратно к дотлевающему погребальному костру, почти прибитому дождем. Наверное, насаженным на копье, сказал Косоглазый.

И потешались над ним, подумалось мне, швыряя тело в уголья и золу, жертвой своим мертвецам. Мне пришло в голову, что и мы вполне могли бы сотворить нечто подобное, в другом месте и в другое время, и эта мрачная мысль никак не помогла справиться с комом в горле.

Затем арабы ускакали прочь, бросив крохотное мертвое тельце, а все вокруг внезапно выстудилось, опустело и погрузилось в тени.

Мы нашли его после пары часов утомительного перехода, двигаясь так быстро, как только могли. Все соглашались, что моя затея была хоть куда, но мертвый мальчишка словно придавил наши сердца камнями. А еще Козленок с его слезами…

Но важнее всего была палочка на поясе Власия, которую Sarakenoi даже не подобрали. На ней значилось, кособокими рунами: «Старкад. Запад. Дракон».

Послание Квасира было предельно ясным. Старкад прибыл на остров, и в пресную воду словно кинули щепотку соли. Теперь Валант и прочие греки знают, что передали посылку не тому волку, и все греки на Кипре ополчатся на нас, заодно с Sarakenoi и людьми Старкада.

Как сказал Финн, хрипло расхохотавшись, если мерить ярла по числу его врагов, то Орм Убийца Медведя и вправду невероятно могуч. Побратимы тоже засмеялись, с суровым смехом мужчин, у которых впереди бой, а позади пожар, — волчьи оскалы и мало веселья.

По крайней мере, у Квасира было время подготовиться и отправить нам навстречу брата Козленка.

Я знал, что означает слово «дракон» в послании. По дороге сюда, менее чем в дне пути от Ларнаки, когда мы сидели с голыми задницами над обрывом, опорожняя желудки и дружески беседуя, Квасир указал мне на мыс, похожий на драконью морду. Мы еще заспорили, чьего подобия в нем больше — лосиного облика прежнего «Сохатого фьордов» или облика рычащего змея, присущего похищенному нами драккару Старкада.

Туда Квасир и ушел, вот только с одним кораблем или с двумя? И ушел ли вообще?

Я изложил все это побратимам, а брат Иоанн привел умытого Козленка. Финн рвался вернуться той же дорогой, какой мы пришли, схватиться со Старкадом и вернуть рунный. Никто другой, впрочем, его не поддержал, а меня воротило с души от мысли, каким прахом пошли все мои затейливые замыслы. Да, я был не Эйнар.

— Что будем делать, Орм? — спросил Квасир, и я вдруг ощутил беспричинный гнев, будто накатила и захлестнула с головой волна безумия: захотелось согласиться с Финном, закричать, что мы убьем Старкада и всех греков на острове, добудем рунный меч, прорвемся на наш корабль и…

Вместо этого я оглядел побратимов, одного за другим, смирил гордыню и заставил себя признать истину. Мы побежим, братья. Мы побежим.

И мы побежали, затяжной петлей, изрядно пропотев, несмотря на холод. Мчались по голым склонам, как поднятая дичь, перемахивали овраги, прыгали по скалам, огибали деревья, упорно держа направление на юго-запад. В конце концов, объявляя привал, я ощутил соленый привкус моря на пересохших губах и с наслаждением всосал морской ветерок изнемогающим горлом. Впереди была другая деревня, чуть западнее, если я верно помню карту Радослава, и звалась она Пафос — будто воздух выпустили из чрева мертвой овцы. Я не собирался туда соваться, предполагал выйти к морю на безопасном удалении от нее.

Мужчины попадали на колени, тяжело дыша, и поприпадали к мехам с водой, а Козленок просто уселся, поджав колени к подбородку, и уставился на меня своими темными глазами. Я беспокоился, выдержит ли он такой бег, но мои страхи были напрасными — мальчишка тут вырос, ноги у него молодые и привычные шастать по окрестностям с самого рождения.

Я улыбнулся ему и махнул рукой, и он ответил тем же жестом, но без улыбки. Некоторое время спустя он подобрал мех, прежде чем кто-либо успел его перехватить, встал и подошел ко мне. Пока я пил, он сидел на корточках рядом, молча глядя перед собой.

— Прости за брата. — Я протянул ему мех. Он заткнул горловину и вздохнул.

— Моя мать… — проговорил он, но на большее его не хватило. Он хотел быть мужчиной, однако губы его предали.

— Вернись к ней, — сказал я, сжимая его плечо, но взгляд, которым он меня одарил, повернувшись, был свирепым, как у разъяренного кота.

— Я хочу быть одним из вас. Я приму клятву. И буду сражаться с неверными.

Финн угрюмо усмехнулся.

— Подыщи себе другое войско, бьярки; мы уходим и никогда не возвратимся.

Мальчик вскинулся, неверяще посмотрел на нас, потом его плечи обмякли.

— Против нас все, — сказал я, — от кефала до Валанта, не считая Sarakenoi. Мы украли кое-что ценное.

— Этим мы обычно и занимаемся, — прибавил Косоглазый со смешком. Когда я неодобрительно покосился на него, он с вызовом посмотрел в ответ. По крайней мере, мне почудился вызов, хотя наверняка сказать сложно, когда у собеседника левый глаз словно глядит за правое плечо.

Мальчик промолчал; тут кто-то потребовал воды, Козленок встал и пошел на голос. Брат Иоанн подсел ко мне и прошептал:

— Оставить мальчика все равно что прикончить. Валант не поверит, что ему ничего не известно. Не говоря уже о Старкаде.

Ах да, наша добыча. Я и забыл о ней, по-прежнему болтавшейся у меня за спиной. Что ж… Я взял кожух в руки, тщательно осмотрел. Побратимы заинтересовались, ведь это была причина всех наших здешних неприятностей, подобрались ближе и повытягивали шеи.

Обыкновенная кожа, надежная крышка. Я осторожно подцепил ее. В нос ударил резкий пряный запах. Я вывалил содержимое кожуха на свою ладонь.

Сухие веточки и листья, побуревшие по краям, некогда ярко-зеленые и блестящие. И еще какие-то темные горошинки, твердые, как бусы.

— И это все? — обиженно спросил Финн. — Этот мусор за наш рунный меч?

— Обманули нас, Торговец, — произнес кто-то.

— Что это? — буркнул другой голос.

Я понял сразу, хотя никогда раньше не видел ничего подобного. И вся картина развернулась передо мной вмиг, точно сложенный плащ. Я пожал плечами, сложил все обратно и вставил крышку на место. Я обещал побратимам сокровища, привел их в логово волков, где погибли люди, — но не мог объяснить, что именно мы нашли. Они жаждали сокровищ, так что пришлось соврать.

— Жемчуг, — сказал я, старательно давя в себе стыд. — Особая порода.

Воины закивали, заулыбались. Жемчуг — это понятно. Жемчуг можно обменять на рунный меч. Эйнар мог бы мною гордиться.