Максим Войлошников - Декабрист

— Да. — Он только теперь заметил Ломоносова, по-прежнему стоящего в стороне. — Майор, вы с дороги, верно, озябли и проголодались, подите отдохните в соседнем кабинете. Ивашев, распорядитесь подать ужин курьеру… Кстати, вы в курсе — упредили ли штаб Первой армии?

— Да, туда также был посланный из Варшавы…

— Не знаю, какую позицию займет генерал Остен-Сакен, — сказал Юшневский, дотоле молчавший. — Но генерал Толь будет за Николая. Командир Первого корпуса Паскевич — тоже. И начштаба Дибич также выступит за зятя прусского короля.

— Тогда следует, минуя команду, обратиться к корпусным начальникам? — полувопросительно молвил Киселев.

— Майор, — обратился к еще не ушедшему Ломоносову Витгенштейн, — мы в Варшаву пошлем своего человека. Вы же езжайте в Петербург от нас и от императора разом, в Главный штаб. Пускай гвардия нас поддержит. А по дороге, в Киеве, заедете к командующему Четвертым корпусом Алексею Григорьевичу Щербатову. И попросите его о том же… Вторым корпусом командует генерал Вюртембергский — речь идет о двух его кузенах, за кого он выступит, или вовсе уклонится — трудно сказать. Генерал Рот…

— Генерала Рота Константин как-то изволил назвать плутом и мошенником — вряд ли зная это, он выступит в поддержку законного наследника в расчете на продолжение карьеры… — сказал Киселев.

Затем генералы углубились в обсуждение военных мер.

Петр, увлеченный адъютантом командующего, вышел в другую комнату. Ивашев приказал вестовому подать ужин курьеру. В это время в комнату вошел Пестель.

— Решение принято, теперь надо действовать, — сказал он.

Петр сидел, а Пестель расхаживал по комнате и продолжал говорить:

— Нам нужна пара дней, чтобы начать выдвижение. Желательно также, чтобы из Петербурга армия была регулярно извещаема о положении дел. В Киеве можете обратиться к полковнику князю Сергею Трубецкому, дежурному офицеру корпусного штаба. Когда достигнете столицы, обратитесь там к дежурному генералу Главного штаба Потапову, он был адъютантом Константина, и если пойдет против него, значит, в нем нет чести. Можете рассчитывать также на понимание генерала Карла Ивановича Бистрома, командира гвардейской пехоты. Адмирал Мордвинов, я уверен, тоже будет на стороне законного императора… Думаю, вряд ли мы можем рассчитывать на Аракчеева, хотя он и враг Николая, — это жестокий трус. Поселенные войска формально в руках генерала Эйлера, но фактически — они подчинены Клейнмихелю, а это — николаевский клеврет. Однако у Аракчеева есть еще один заместитель — Гаврила Степанович Батеньков, герой Дрезденской битвы. Попробуйте поговорить с ним — может быть, ему удастся дать нам хоть часть гренадерной пехоты из новгородских поселений… Не мне вас предупреждать об осторожности.

— Думаю, мне лучше не навещать родительский дом?

— Да. Можете обратиться к капитану гвардейского штаба Никите Муравьеву, или его брату Александру, полковнику в отставке. Или поехать в дом Русско-Американской компании на Мойке, 72, там живет ее непременный секретарь, отставной поручик Кондратий Рылеев.

— Поэт?

— Все они надежные люди, даже и поэт. Ко всем этим лицам вам будут даны бумаги. Если почувствуете, что попадете к клевретам Николая, — уничтожьте их…

Утром Петр был ни свет ни заря разбужен вестовым, подавшим чай. Ему сказали, что дрожки готовы и можно выезжать. Утро было морозное, рассвет поднимался в красноватой дымке. Наскоро умывшись и выпив чаю, майор выехал. Рядом с ним в тесных дрожках дремал Пестель, всю ночь писавший бумаги, оттопыривавшие теперь мундир на груди Ломоносова. Дрожки легко катились по выпавшему мелкому и нестойкому южному снегу. Мелькали у дороги поселения, хаты, тополя. Пестель уже отправил в местечко Линцы, где стоял его полк, адъютанта с приказанием готовиться к походу. Сейчас они ехали в Гайсин, расположенный в сорока с небольшим верстах восточнее Тульчина, на полпути к Умани. Там находилась резиденция генерал-лейтенанта графа Витта, когда он не жил в Херсоне. За дрожками бежал привязанный конь полковника. К обеду они приехали в Гайсин — небольшое местечко, имевшее довольно цветущий вид благодаря своему высокоположенному хозяину. Дрожки подъехали к самому графскому дому, стоявшему на берегу речки. Петр хотел ехать дальше, но Пестель посоветовал ему зайти, чтобы вдвоем быстрее уговорить графа. Кавалергард только сбросил плащ, по какому-то капризу не пожелав снять перевязь с пистолетами, хотя полковник ему это посоветовал.

Сорокапятилетний Иван Осипович Витт, с высоким лбом, который делали еще больше зачесанные кверху волосы, иронично изогнутыми бровями над детски-прозрачными глазами прожженного интригана и аккуратными усами под приличных размеров греческим носом, встретил гостей в зале.

Граф тепло поздоровался с Пестелем, с которым их, очевидно, связывали какие-то общие дела, и приветливо кивнул майору. Он предложил офицерам сесть, и когда Пестель сказал, что беседа конфиденциальная, позвал своего адъютанта Лихарева и велел никого не пускать.

— Итак, господа, что привело вас ко мне? — светским тоном спросил Витт.

Ломоносов припомнил все, что слышал об этом польском аристократе. Сын любовницы Потемкина и генерал-майора Витта, пасынок Потоцкого, блестящий кавалергард, после Аустерлица подал в отставку и после Тильзита поступил на службу к Наполеону. Затем — какие-то тайные поручения французского императора в Герцогстве Варшавском, а перед войной 1812 года — резкий поворот: он уже на русской службе, выполняет тайные поручения русского царя. В Отечественную войну на свои деньги формирует четыре полка украинских казаков и во главе их воюет с французами, получает генерал-майора. Потом заграничные походы, участие в Венском конгрессе, генерал для особых поручений при Воронцове, возглавлявшем оккупационный корпус во Франции… Последние восемь лет — создание и руководство военными поселениями на юге России… Но Петр также помнил ту нелестную характеристику, что Константин дал не одному генералу Роту, но обоим им вместе с Виттом.

— Иван Осипович, привело нас к вам нелегкое дело… — И далее Пестель изложил все известные детали о раздоре между цесаревичами. — Присоединитесь ли вы к правому делу? — закончил он.

Витт побарабанил пальцами:

— Я согласен при одном условии. Уж старость близится, а чинов я не нагулял. Хотелось бы мне назначения военным министром. Как вы смотрите, Павел Иванович, сгожусь я на этой должности?

— Мне трудно говорить за нового государя, но майор Ломоносов привез от него письмо, подтверждающее, что тех, кто поможет Константину, ждет большая награда…