Максим Войлошников - Декабрист

Но Ломоносова это не остановило — ему опять подали перезаряженную кулеврину, и он выстрелил в новый замок. В закрытом помещении грохот ручницы всех оглушил. Дверь распахнулась, и заговорщики ворвались наконец в коридор.

Поперек коридора стоял, скрестив руки, капитан Измайловского полка. Двери, ведшие в казематы, были распахнуты, а коридоры пусты.

«Неужели мы обмануты и это — ловушка?» — мелькнуло в голове Петра. Однако все обстояло еще хуже.

— Господа, вы не слыхали историю Мировича, который хотел освободить царевича Ивана? — спокойно спросил капитан. — Она случилась шестьдесят лет тому назад.

— Чего ради, господин капитан? — спросил Ломоносов, держа в руке пистолет.

— Как и у царевича, сейчас в каждой камере находится часовой, приставивший штык к груди арестанта. Одно мое слово — и эти господа мертвы. Так же, если вы попробуете войти в камеры. Государь милостив, многих помилует, — а так вы их все равно, что сами казните.

— Господа, это верно, что здесь говорится? У вас солдаты? — крикнул громко Ломоносов, не сводя пистолета с предоставившего себя своей участи капитана.

— Все верно, — раздался приглушенный камнем голос, — я подполковник Сергей Муравьев. — Я был взят на мятеже, поэтому милости себе не жду. Однако здесь находятся еще генерал Волконский, майор Лорер, подполковник Аврамов и другие, которые только выполняли приказы начальства. К тому же и князей на Руси уже давненько не казнили. Поэтому и, правда, вы можете погубить тех, кому еще осталась надежда.

— Я понял. Прощайте, господа! — громко крикнул Ломоносов.

— Прощайте! — раздались глухие голоса из ближайших дверей.

Ломоносов и его товарищи попятились из дверей наружу. И вовремя! Из прохода, ведшего к мосткам через ров, показался взвод солдат с ружьями наперевес, возглавляемых плац-адьютантом в оранжевом воротнике.

— Отступаем, господа, ничего не вышло, иначе их всех убьют! — сказал Петр тем, кто остался снаружи. Между тем солдаты приблизились на расстояние десятка шагов, и нужно было отогнать их, прежде чем отступить. Петр приказал:

— Пали! — и сам подал пример, подняв пистолеты, и двумя выстрелами свалил плац-адъютанта и унтер-офицера. Поднялась адская стрельба, солдаты ответили расстроенным залпом. Но пришельцы были метче. Однако пошатнулся и упал бездыханным на плиты двора отставной преображенский штабс-капитан Дмитрий Зыков. Рядом повалился матрос Шабанов. Но солдат упало более десятка, и остальные дрогнули. Со стены по служивым ударил залп из нескольких ружей.

— Вперед! — крикнул товарищам Ломоносов, бросив разряженное оружие, выхватил свой палаш правой рукой и, взведя очередной пистолет левой, устремился на солдат. За ним, кто с абордажной саблей, кто с поднятым солдатским ружьем, громко крича, устремились его товарищи. Солдаты, потеряв начальство и видя перед собою не людей, а яростно воющих бесов, позорно ретировались.

Тогда нападавшие повернули к стене и начали подниматься по веревкам. Когда большая часть уже взобралась и начала спуск с обратной стороны, снова показались солдаты, открывшие беспорядочную пальбу. Уже почти взобравшийся Федор Шаховской получил в плечо солдатскую пулю. Он рухнул на землю с высоты полутора сажен и громко вскрикнул. Солдат же встретили новым залпом со стены, и они опять отошли.

— Что с вами, Федор? — наклонился к князю Ломоносов.

— По-моему, сломал ногу. Бросьте меня и отходите — авось князя не приколют. Вот деньги — Шаховской, сунув руку за пазуху, подал бумажник Петру. Тот взял их, пожал князю руку на прощанье и последним влез на стену. Тем временем наверху послышались новые выстрелы — солдаты попытались атаковать по стене, но, встреченные залпом кулеврины, заряженой картечью, и метким огнем моряков, отступили и здесь. Сбросив все кошки со стены наружу, Ломоносов и Чижов скатились вниз. Сдернув оставшиеся крючья, они бросились бежать следом за товарищами.

Они нагнали своих людей быстро — двое помогали идти раненному в ногу Анкудину Васильеву. К счастью, благодаря белым балахонам, группа довольно скоро потерялась на заснеженных просторах оледеневшей реки. По предложению Ломоносова, раненого понесли на скрещенных ружьях — так дело пошло быстрее.

Через пятнадцать минут они добрались до устья Малой Невы, где их ждали приготовленные кони и сани-пошевни.

В это время с реки, неподалеку, послышались заливистый лай, перешедший в скулеж и вой. Они насторожились, но через пару минут к ним присоединились четверо людей Бестужева во главе с бомбардиром Черняковым.

— Собачек за вами пустили, да на нас они натолкнулись! — заметил Черняков, вытирая окровавленную абордажную саблю.

— Где Бестужев? — спросил Петр.

— Господин штабс-капитан, полагаю, погибли! — ответил бомбардир, незаметно вытирая угол глаза. Итак, их оставалось двадцать человек и им предстояло бежать.

Коней было двадцать и пять пошевней, запряженных по одной лошади и предназначавшихся для освобожденных узников. Коней забрали всех, часть в качестве заводных, а пошевней заняли только двое — на одних разместился раненый матрос Васильев, на других — Муханов с кулевриной, заряженной крупнокалиберной пулей.

В этот момент со стены крепости ударили выстрелы пушек.

— Поднята тревога по гарнизону! — сказал Чижов.

— Вперед, к Финляндской заставе! — приказал Ломоносов. И кавалькада вихрем помчалась в ночи. Слабо падал снег.

Беспрепятственно они добрались до заставы. Но здесь дорога была загорожена рогатками и снаружи караульни стояли несколько солдат, возглавляемых офицером в полушубке.

— Стой! — крикнул офицер, выхватив саблю, когда первые всадники показались из-за завесы слабой поземки. Но к нему не прислушались. Всадники продолжали скакать прямо на караульных.

— На руку! — скомандовал офицер, солдатские ружья опустились. — Целься! — Но в ответ из темноты полыхнуло пламя, и фунтовая пуля с грохотом ударила над головами солдат в стену караульни: Муханов не стал ждать залпа. Солдаты, среди которых много было молодых, подались в стороны. Всадники промчались мимо них, с разбега перескочив рогатки. Несколько из них, замедлив, нагнувшись прямо с коней, растащили рогатки для проезда саней. Первые пошевни сумели проехать. В это время солдаты собрались и дали жидкий залп. Он не причинил большого урона, кроме как убил лошадь на тех санях, где ехал Муханов. Пошевни перевернулись, и штабс-капитан оказался в снегу.

Поджио, скакавший последним, хотел вернуться за товарищем. Но Муханов, силясь вылезти из под саней, крикнул:

— Бегите, прощайте друзья! — А к нему уже подбегали солдаты. Из караульни выскакивали другие, стрельба по беглецам усилилась. Ломоносов приказал уходить.