Симона Вилар - Лазарит

— Feu! [121] Пли! (фр.). — взмахнув мечом, словно нанося удар врагу, скомандовал Филипп.

Противовесы отскочили, заскрипело дерево, запел тугой канат — и огромные каменные ядра рванулись в сторону стен Акры.

От страшного удара рухнули и осыпались зубцы огромного каменного сооружения, которое крестоносцы называли Проклятой башней. Стоявший в толпе и наблюдавший за разрушениями Мартин поморщился под шлемом. Какой смысл начинать обстрел крепости с самого прочного укрепления? Но гигантскую баллисту построили прямо напротив Проклятой башни, и она безостановочно работала целый день, меча гранитные глыбы — иногда удачно, иногда нет. Некоторые ядра перелетали через стену, и тогда из города слышался глухой грохот, взвивались столбы пыли и доносились разъяренные вопли сарацин.

К побережью теперь едва ли не ежедневно причаливали корабли с Кипра с лесом и продовольствием. Ходил слух, что на одном из этих кораблей к Ричарду отправился племянник Филиппа — Генрих Шампанский, которому Капетинг отказал в займе, чтобы тот мог расплатиться со своими рыцарями. Генрих, уже около года проведший под стенами Акры, отчаянно нуждался в средствах — его шампанцы и блуассцы [122] Генрих был графом не только Шампани, но и Блуа — области в центре Франции, расположенной на правом берегу р. Луары. считались едва ли не самыми нищими в лагере. Никто уже не помнил, что Генрих, едва прибыв сюда, щедро поделился с прочими крестоносцами провиантом и вооружением и фактически спас множество людей от голодной смерти. Теперь же, получив резкий отказ от Филиппа, молодой граф Шампанский решил просить помощи у Плантагенета — другого короля, приходившегося ему, как и Капетинг, дядей.

Когда Филиппу доложили об отъезде племянника, он только отмахнулся. Сейчас его куда более интересовали осадные орудия. Рядом с могучей баллистой, уже который день разрушавшей толстые стены Проклятой башни, началось строительство не менее внушительной катапульты, которую в лагере тотчас окрестили «Злой соседкой». Чтобы дать отпор франкам, сарацины также установили на стене баллисту и начали метать камни в стан французов. Но она была гораздо менее мощной, и ее снаряды зачастую просто не долетали до лагеря. Поэтому орудие неверных насмешливо нарекли «маленькой злюкой-кузиной».

Хуже было другое: искусные каменщики из числа осажденных еженощно заделывали проломы и осыпи стен, и весьма удачно. За работу они брались с наступлением темноты, когда обстрел со стороны крестоносцев прекращался.

Спустя несколько дней уже не одно, а несколько осадных орудий забрасывали каменными ядрами Проклятую башню, и в конце концов одна из глыб пробила крепостную стену поблизости от нее. Филипп немедленно приказал начать штурм. Он сам стрелял из арбалета по сарацинам на стенах и башнях, когда его воины с вдохновенным боевым кличем устремились к пролому. Но в тот же миг затрубили рога на холмах, и со стороны лагеря Саладина на крестоносцев покатилась лавина всадников. Филиппу пришлось отложить штурм и заняться обороной лагеря от мамлюков.

Вечером в шатре лазаритов за столом сошлись всего пятнадцать рыцарей. Они сдвинули чаши, произнося обеты опоясанных воинов Христа:

— Злу — возмездие, добру — награда!

— Ударом на удар!

— Победа или смерть!

— А теперь помолимся за наших павших, — молитвенно сложил руки капитан Барнабе. И рыцари начали повторять за ним слова заупокойной молитвы: «Requiem aetemam dona eis Domine…»

Затем Барнабе произнес:

— Кто видел, как встретили благую смерть наши собратья?

Выслушивая братьев по одному, он согласно кивал головой.

— А наш новичок? Тот Мартин, которого мы назвали Прекрасным?

— Я был рядом с ним, когда мы сшиблись с конниками Саладина, — поднялся со своего места брат Джон. — И поначалу мне казалось, что он не очень-то рвется в бой. Но я был рядом с ним, и когда меня едва не развалил надвое один из нехристей, Мартин Прекрасный дал ему подсечку и мгновенно нанес разящий удар сверху. И сделал это с превеликим искусством, замечу!

— Надо же! — задумчиво потер нарост на лбу Барнабе. — А ведь в учениях он как будто не отличался особым рвением. Но так или иначе, а смерть в схватке с неверными покрыла его вечной славой!

Брат Джон силился сказать еще что-то, но Барнабе уже перешел к расспросам о других павших. Затем беседа свернула в сторону, и речь зашла о том, что, оказывается, король Филипп отдал приказ начать штурм крепости сразу после того, как получил известие, что король Ричард пленил лжеимператора Исаака.

Оказывается, правитель острова, осажденный в своей крепости, согласился сдаться только на том условии, что король Англии не наденет на него ни железные кандалы, ни веревочные путы. Тем самым он обеспечивал себе некоторую свободу, чтобы при случае бежать из плена. Ричард согласился, но перехитрил Комнина: поскольку он к тому времени уже завладел одной из серебряных копей на острове, король повелел изготовить серебряные цепи, в которые и заковал пленного противника.

Лазаритам эта история показалась чрезвычайно забавной, и за столом еще долго не умолкал смех. Эти люди, несмотря на страшный недуг, всегда старались получить от жизни как можно больше. Увлекательная история, хорошая шутка, доброе винцо, вкусная еда… Правда, кое-кто из них сожалел, что женщина, дарившая прокаженным за деньги свою благосклонность, кем-то убита в лагере, а другие шлюхи не желают даже приближаться к ним, не то что ублажать по ночам.

Но все это было несущественно по сравнению с тем, что Ричард Львиное Сердце, окончательно расправившийся с Исааком Комнином, вот-вот появится под стенами Акры.

Ричард прибыл через три дня. А заодно умудрился по пути захватить шедшее в Акру сарацинское судно. Лукавые неверные попытались войти в гавань под пизанским флагом и даже, чтобы усыпить бдительность христиан, взяли на борт около двух десятков свиней — всем ведь известно, что мусульмане ни за что не прикоснутся к этим нечистым животным. И все же командиры крестоносной флотилии учуяли некий подвох в том, как при встрече в море им отвечали мнимые пизанцы. Ричард приказал кораблям сблизиться, но галера с визжащими свиньями бросилась наутек, и ее начали преследовать.

В руки крестоносцев попало немало припасов, оружия и доспехов, несколько сотен мешков зерна, а также бочки с той самой пресловутой нефтью, с помощью которой неверные уничтожали их осадные машины. Ну а свининой добрые христиане никогда не гнушались.

Таким образом, прибытие Ричарда превратилось в настоящий триумф — он ступил на берег всеми благословляемый и восхваляемый. Более тридцати его кораблей (не считая тех, что прибыли ранее, и тех, которые еще оставались на Кипре) — произвели на крестоносцев глубочайшее впечатление, окончательно затмившее десяток судов короля Филиппа.