Симона Вилар - Лазарит

— Этот человек — мой враг, — коротко произнес он. — Уильям де Шампер допрашивал меня в Триполи после битвы при Хаттине. И на какие бы ухищрения я ни пускался, меняя внешность, он меня узнает. Скажу больше: если мы столкнемся с ним лицом к лицу, я вряд ли смогу помочь вашим близким. Меня просто повесят на первом же суку, как изменника. И это в лучшем случае. В худшем — отправят туда, откуда меня с таким трудом вызволили Сабир и Эйрик, — в пыточное подземелье.

Даян чуть подался вперед и слегка прищурился:

— Мартин, поверь, я продумал и это. Де Шамперу вовсе не обязательно видеть твое лицо.

После этих слов он с довольным видом откинулся на спинку кресла.

— Видишь ли, мой мальчик, говоря о рыцаре Мартине д'Анэ, я упомянул, что он сражен недугом и не способен продолжать путь. Но я не сказал, что это за недуг. Лепра, [41] Лепра (от лат. lepra ) — проказа. Лепрозорий — больница для прокаженных, в Средние века так называли дома, в которых совместно проживали больные проказой. она же финикийская болезнь!

— Ну и ну! — Мартин удивленно приподнялся. — Проказа?

Некоторое время он молчал, размышляя.

— Теперь мне понятно, что вело Мартина д'Анэ в Святую землю. Я встречал таких, как он, рыцарей, которые, заразившись этой хворью, но еще будучи в состоянии сражаться, вступали в орден Святого Лазаря Иерусалимского, который принимает в свои ряды прокаженных. Лазаритов считают самыми доблестными, ибо им нечего терять. О, это воины, каких поискать, а Бодуэн Иерусалимский, король-прокаженный, был лучшим из них. Жестоко страдая, разлагаясь заживо, он так бился с сарацинами, что померкла даже слава полководческих талантов султана Юсуфа. [42] Имеется в виду султан Саладин, чье собственное имя было Юсуф ибн Айюб. Саладин (Салах ад-Дин) — почетное прозвище, означающее в переводе с арабского «Благочестие веры».

Он снова на миг задумался, а затем обратился к Ашеру бен Соломону:

— Мне ясен ваш замысел. Маршалу де Шамперу незачем видеть меня, так как я предстану перед ним в облике лазарита, скрывающего изуродованное проказой лицо. Но как, даже оставаясь неузнанным, я смогу склонить этого надменного храмовника выполнить мою просьбу?

— Весьма просто, — тонко улыбнулся даян. — Поставив под угрозу его честь. У твоего врага безупречная репутация. Честь ордена — вот как его величают! После гибели Великого магистра Жерара де Ридфора [43] Жерар де Ридфор (1141–1189) — один из наиболее бесславных магистров ордена тамплиеров. Считается, что именно он виновен в поражении крестоносцев в битве при Хаттине. Угодив в плен, Жерар де Ридфор под давлением Саладина приказал тамплиерам сдать ряд крепостей, после чего был освобожден. Пленен сарацинами под Акрой и обезглавлен. В описываемое в романе время (весна 1191 г.) орден тамплиеров не имел высшего руководителя — Великого магистра. ни у кого нет сомнений в том, что именно Уильям де Шампер будет избран следующим главой ордена тамплиеров. Но именно теперь, когда он рассчитывает безмерно возвыситься, само его славное имя станет для де Шампера ахиллесовой пятой. И мы этим воспользуемся, принудив его к уступкам. Да и что это за уступка для столь влиятельного человека — позволить покинуть город жалкой кучке беженцев?

Ашер бен Соломон снова омочил губы в чаше и повел рассказ дальше:

— Уильям де Шампер — выходец из знатного английского рода, имеющего общих предков с Плантагенетами. Он старший сын в семье, но еще в отрочестве отказался от наследства и предпочел вступить в орден тамплиеров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он прибыл в Святую землю, участвовал во многих сражениях и прославился. В ордене его всегда отличали: де Шампер был комендантом целого ряда замков, его направляли в самые опасные места, и везде он показывал себя превосходным воином и стратегом. Как человека образованного и не чуждого богословию орден дважды посылал его с особой миссией к Святому престолу. В Риме де Шампер вел с понтификом переговоры о тайных делах тамплиеров. Сам Папа проникся к нему расположением, оценив его дарования и, не в последнюю очередь, родство с правящим домом Англии. Влияние Уильяма в ордене крепло с каждым годом. К моменту начала битвы при Хаттине маршал де Шампер находился в приморском Аскалоне, [44] Современный Ашкелон в Израиле. а затем взял на себя руководство его обороной. И добился такого успеха в борьбе против аль-Адиля, брата султана, что Саладину пришлось привезти под стены Аскалона захваченного в плен короля Гвидо и объявить, что тот будет обезглавлен на глазах у защитников крепости, если те не сдадут ее сарацинам. Сама Сибилла Иерусалимская, супруга Гвидо и сестра покойного короля Бодуэна, на коленях умоляла аскалонцев вступить в переговоры с неверными, добиться приемлемых условий и сдаться. Маршал Уильям де Шампер поступил разумно: дал согласие прекратить сопротивление при условии, что ни один волос не упадет с головы горожан и защитников Аскалона. Терять время на то, чтобы взять гарнизон крепости измором, Саладину не улыбалось, он торопился — впереди его ждал Иерусалим. Поэтому он не стал торговаться… О, Иерушалайм! — даян скорбно воздел руки. — Когда же закончится пленение твое?!

— Господин мой, — нетерпеливо заметил Мартин, — не нам искать ответ на этот вопрос. Но ответьте мне, почему после сдачи готовой сражаться крепости имя маршала де Шампера не было покрыто позором в точности так же, как лишился чести Жерар де Ридфор.

Ашер бен Соломон вздохнул.

— Причиной тому — прежняя слава, мой мальчик. Когда маршал вместе со своими рыцарями покинул город и оказался в руках сарацин, султан Саладин доставил своих пленников под конвоем в Египет. Затем их погрузили в Александрии на суда и отправили в Европу. Но де Шампер еще до того сумел бежать и пробрался в Триполи, где в то время среди приближенных графини Эшивы находился и ты. Де Шамперу было поручено организовать оборону города, ведь опыта в этом деле ему не занимать, а граф Раймунд находился при смерти. И султан Саладин, прослышав о том, кто стоит во главе людей графини Эшивы, отказался от намерения захватить Триполи… У тебя такое лицо, словно эти воспоминания причиняют тебе боль, мой мальчик! — взволнованно закончил даян.

— Нет, господин мой, — гневно возразил Мартин. — Не воспоминания, а сам Уильям де Шампер причинил мне адскую боль. — Он распахнул полы своего шелкового халата и указал на пару страшных бугристых шрамов слева на груди. — По его повелению палачи жгли меня брусками раскаленного добела железа, пытаясь вызнать…

— Не будем ворошить былые беды. К счастью, все это уже в прошлом.

Ашер бен Соломон примиряющее улыбнулся. Однако лицо Мартина осталось жестким.