Симона Вилар - Лазарит

— Поэтому я и говорю: тебе решать, — отмахнулся Мартин.

Муж леди Джоанны, пустой, алчный и неумный, значил для него не много, и он перестал думать о нем, едва тот скрылся за поворотом дороги. Зато без Иосифа он будет скучать. Им не часто доводилось общаться в пути, однако рассудительная сдержанность и дружелюбие сына Ашера внушили ему еще большее уважение к другу. Хорошо, что рядом с Иосифом будет Сабир — на него можно положиться во всех отношениях. Пожалуй, даже больше, чем на Эйрика.

На следующий день, едва второй отряд тронулся в путь, рыжий варанг все время держался у стремени своего рыцаря, как и полагается верному оруженосцу.

— Знаешь, что я тебе скажу, дружище? — улучив момент, когда никого не было поблизости, проговорил он. — Моя Саннива без конца расспрашивает о тебе. Не для себя, разумеется, а для своей госпожи. И уж я не поскупился на похвалы! Похоже, чернокосая красавица уже в твоем силке. Ты справился — разрази меня гром, кто бы мог подумать!

— Об этом стоит говорить только тогда, когда я окончательно приручу ее. И когда об этом узнают те, кто позднее сможет подтвердить мои слова. На побережье находятся несколько генуэзских крепостей. Если те, кто командует их гарнизонами, увидят леди со мной и убедятся, что она моя, — я смогу без колебаний обратиться к ее брату.

— Почему же ты вдруг стал избегать Джоанну? Ты заметил, как озадаченно она на тебя поглядывает? А что, если женщина вдруг рассердится и не захочет с тобой знаться?

Мартин не стал ничего объяснять Эйрику.

По мере продвижения к вершине тропа сужалась. Леди Джоанна ехала за Мартином, он ощущал на себе ее взгляд, но только однажды оглянулся, посоветовав быть внимательнее на каменной осыпи. Сейчас он вел себя как член духовно-рыцарского ордена, которому не следует сближаться с женщиной, подле которой нет супруга. Мартин больше не желал продолжать куртуазные игры, которые так нравились англичанке. Он хотел получить ее всю, целиком.

Джоанна и в самом деле была озадачена отчужденной сдержанностью рыцаря. Неужели она нанесла ему какую-то обиду? Он сердится из-за того, что она приняла сторону капитана Дрого в нелепой стычке с Обри? Несомненно, Дрого был слишком дерзок, но и Обри повел себя низко, клевеща на ее родню. Если быть до конца честной с собой, она испытывала огромное облегчение от того, что муж уехал.

Все эти годы они не расставались, не считая ее кратковременных поездок в Гронвуд, где не жаловали ее супруга. Теперь же от одной мысли, что им предстоит столь длительная разлука, ей легче дышалось. Но эта радость была много полнее, если бы рыцарь-госпитальер, поддавшийся ее очарованию, вновь заговорил о своей любви. Это было, как глоток вина, как порыв свежего ветра, — чувствовать чью-то влюбленность, и когда Обри весьма грубо объявил Джоанне о том, что их дороги на время разойдутся, а ей надлежит следовать прежним путем под защитой рыцаря д'Анэ, единственной ее мыслью было — и прекрасно!

Однако тот, кто еще недавно изливал перед ней свои чувства, теперь, очевидно, повинуясь долгу, всячески избегал ее. Опасаясь соблазна — так его оруженосец-варанг сообщил Санниве. Джоанна попыталась убедить себя, что это и к лучшему, по крайней мере ее чести ничто не грозит. Но настроение было безнадежно испорчено. Ее больше не радовали ни цветущие и благоухающие кустарники, ни забавные горные черепашки, выползающие на тропу, ни дружный щебет птиц в кронах сосен. Путь кажется нескончаемым, а рыцарь за все это время не обронил ни слова, не считая сдержанных советов и предупреждений об опасных местах. Да, сэр Мартин ведет себя благородно, но что заставило его говорить о своей влюбленности, когда с ними был Обри? Почему он проводил большую часть ночи под окнами ее покоев, и чьи цветы она находила рядом с собой по утрам, когда им приходилось ночевать в горах?

Она попыталась завязать разговор, мимоходом назвав его саврасого жеребца Персиком — забавным прозвищем, ранее вызывавшим у рыцаря улыбку. Лицо Мартина д'Анэ осталось замкнутым, он отмолчался, не поддержав шутку. Леди Джоанна, однако, не сдавалась: сообщив, что ее послушную и ласковую лошадку зовут Фея, она заявила, что предпочитает более резвых и норовистых — с ними интереснее; подчиняя таких строптивиц своей воле, начинаешь в полной мере чувствовать свою силу.

Рыцарь тем не менее не поддержал беседу. Слегка пришпорив своего саврасого, он вырвался вперед, бросив на ходу:

— Мадам, впереди на тропе небезопасные скальные выступы. Будьте крайне осторожны, а лучше бы вам и вовсе спешиться…

С этими словами он одними шенкелями послал коня вперед; тот с легкостью птицы перемахнул через сумрачно-серую глыбу и унесся.

Джоанну охватило негодование. Да за кого он ее принимает, в конце концов?

Скальный выступ торчал поперек тропы, словно гребень дракона, и не казался сложным препятствием. Джоанна решительно дала шпоры своей лошади. Легконогая кобылка резво преодолела преграду, но оступилась, шарахнулась в сторону склона и испуганно заржала. Леди Джоанна от неожиданного толчка выпустила поводья, упала всем телом на холку лошади и вцепилась в гриву. Фея попыталась выбраться обратно на тропу, однако склон был слишком крут, а почва на нем влажной от недавних дождей. Кобыла храпела, ее копыта скользили по лиственному опаду и густым папоротникам.

— Это безрассудно! — Мартин д'Анэ мгновенно оказался рядом и, поймав болтающиеся поводья, с силой рванул их вверх, заставив Фею развернуться.

Он успел спешиться и теперь уверенно вел лошадь с молодой женщиной в седле вверх по склону к надежной тропе. Его саврасый спокойно стоял там, где его покинул рыцарь. В следующее мгновение Мартин неожиданно оказался на крупе Феи позади леди Джоанны, не выпустив при этом из рук поводьев.

— Пока придется ехать так. Это будет безопаснее.

Ее возражения он пропустил мимо ушей.

Саврасого взялся вести опередивший их Эйрик; рыцарь следовал за ним на гнедой Фее, крепко придерживая перед собой леди Джоанну. Неожиданно она ощутила, как ей хорошо в его руках, когда он так близко. Она чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание, и вдруг поймала себя на том, что опять стала замечать цветы у тропы, и птицы запели так сладостно, и небо в вышине показалось ей таким же лазурно-синим, как глаза Мартина д'Анэ. Ей хотелось оглянуться, чтобы увидеть их совсем близко, но она не осмелилась…

Ее гнедая шла шагом, и в какой-то миг Джоанна заметила, как сильно бьется ее сердце. Ей пришлось прикусить губу и сдержать дыхание, буквально распиравшее грудь. Нельзя, чтобы этот всегда спокойный рыцарь заметил ее волнение. Но так ли спокоен он был, как казался? В какой-то миг ей почудилось, что он слегка наклонился, чтобы вдохнуть запах ее волос, и по ее спине пробежали мурашки.