Мэри Хоффман - Город Цветов

Николас вытащил из кармана блестящее черное перо размером приблизительно с перо лебедя и положил его на стол. Оно было красивым. Сульен достал то, что на первый взгляд было похоже на такое же перо, и положил его рядом с первым. Потом Скай заметил, что на самом деле это очень искусно сделанное гусиное перо для письма. Николас взял его в руки и стал рассматривать с восхищением: оно блестело, отливая синевой.

— Вы понимаете, что если возьмете его, вам придется отказаться от другого талисмана? — спросил Сульен. Николас молча кивнул: гусиное перо как будто его зачаровало. Сульен взял черное перо и положил его в карман своей рясы.

— Это просто, не правда ли? — иронично проговорила Джорджия, и Скай увидел, что она со злостью смотрит на Джудитту. — А теперь вы должны предложить что-то мне, а мне следует передать вам свою летающую лошадку?

Она достала круглый сверток из кармана и начала разворачивать его. Джудитта не проронила ни слова. Она вообще ничего пока не сказала Джорджии. Наконец крылатая лошадка оказалась на столе между ними. Скай никогда не видел Мерлу — удивительную лошадь с крыльями, на которой и Джорджия, и Николас летали верхом в Реморе, но он хорошо понимал, как много эта маленькая фигурка значила для Джорджии.

— А что вы поставите рядом с ней, чтобы предложить мне?

— Ничего, — сказала Джудитта. — Обмен может состояться, только если Стравагант этого сам хочет. Да, я принесла для тебя новый талисман, но если ты не намерена отказаться от своего права путешествовать в Ремору, я не могу тебя заставить.

Этого Джорджия не ожидала. Она боролась с желанием увидеть, что художница ей принесла, но хотела сохранить маленькую лошадку. Однако ей казалось невежливым попросить показать новый талисман, если у нее не было намерения его брать.

Джудитта достала что-то из кармана своего рабочего платья и, не говоря ни слова, положила на стол. Это была мастерски выполненная фигурка барашка.

— Я сама его сделала, — бесстрастно произнесла она.

—Для меня? — спросила Джорджия.

Джудитта кивнула.

— Можно его подержать?

Джорджия взяла в руки барашка. Он был совсем не таким, как ее первый талисман — фигурка, в которой был передан дух Ренессанса, стояла рядом с этрусской фигуркой, мелкие детали которой были гораздо более отчетливыми: крохотные изогнутые рожки и тщательно выполненные кудряшки шерсти, и ее поразило, что эта суровая художница сделала талисман специально для нее.

Возвращая его Джудитте, она просто сказала:

— Он красивый.

— Но ты его не возьмешь?

Бедная Джорджия покачала головой.

— Джорджия, — вымолвил Николас и взял ее за руку. — Если бы ты взяла его, сегодня ночью мы могли бы вместе оказаться в Джилии! Я показал бы тебе свой город. И мы снова увидели бы Гаэтано. Ты же этого хочешь, правда?

Джорджия молча плакала.

Джудитта встала.

— Не заставляйте ее, — строго сказала она. — Если Стравагант не хочет, он не принесет нам никакой пользы в часы опасности. Сульен, я думаю, что нам пора уйти.

Она забрала барашка, но Скай не думал, что она обиделась. Ему показалось, что она будет на стороне Джорджии, что бы ни случилось. Джудитта спросила, можно ли ей лечь на его кровать, чтобы стравагировать назад в Талию, и он отвел ее в свою комнату. Как только художница исчезнет, Сульен последует за ней. Когда Скай вернулся в кухню, он увидел, что Сульен намазывает ложкой мед на гренок и просит Джорджию съесть его.

— Ты вся дрожишь, дорогая, — сказал он. — Ты прошла через трудное испытание, и теперь тебе надо с шесть что-нибудь сладкое, чтобы восстановить силы.

— Вы слишком добры ко мне, — ответила Джорджия. Ее рот был набит крошками и липким медом. — Я знаю, что сорвала ваши планы. А барашек действительно был красивый. Но я просто не могу отказаться от лошадки.

— Тогда мы должны разработать новый план, — решил Сульен.

Пока Беатриче говорила о леденцах и миндале, покрытом серебром, герцог давал очень специфический заказ ювелиру из расположенных неподалеку мастерских. Корону великого князя Тускии следовало хранить в секрете, который нельзя было раскрывать под страхом смертной казни. Это должен быть серебряный круг с джилийской лилией впереди, к которой прикреплялся огромный овальный рубин, уже ставший собственностью Никколо. По всему кругу поднимались зубцы из серебра, на конце каждого второго из них была миниатюрная лилия, а вся корона усыпана драгоценными камнями, квадратными и круглыми.

Ювелир получил еще один заказ, даже более секретный: изготовить корону поменьше для великой княгини, копию той, которую будет носить господин и повелитель. Если ювелиру и было любопытно, для кого эта корона — ведь герцог был вдовцом, — Он с лишком дорожил своей жизнью, чтобы осмелиться заикнуться об этом. К тому же он будет теперь занят: герцог также заказал стоячий воротник из жемчуга и бриллиантов, подвеску для рукава в форме беллеццкой мандолы и два серебряных воротничка такого размера, «чтобы их можно было надеть на большую собаку».

— Это для какой-то определенной собаки, ваша светлость - рискнул задать вопрос ювелир. — Может быть, мне снять мерку?

— Они вообще не для собак, — надменно ответил Никколо. — Я заказал двух пятнистых кошек из Африки; эти воротнички для них.

— В самом деле все не так уж и плохо, — в сотый раз сказал Ник, но Джорджия была безутешна.

И Сульен, и Джудитта ушли. Скай напоил Джорджию сладким чаем, чтобы у нее прошло потрясение, но она, как и прежде, была в ужасном состоянии.

— Я действительно хочу отправиться с вами в Джилию, это одно из самых больших моих желаний, — говорила она. — Я просто не могу отказаться от возможности вернуться в Ремору и снова увидеть Паоло, Чезаре и их семью, и лошадей. Именно они не дали мне сойти с ума за все то время, пока Рассел меня преследовал.

Снова зазвонил звонок. Скай пошел открыть дверь.

— Если честно, то я тебя понимаю, — сказал Николас. — Я вовсе не хотел сделать тебе больно. Ты же знаешь, я бы никогда не стал расстраивать тебя.

Кто-то вошел вслед за Скаем в комнату. Это был человек, которого Скай меньше всего ожидал увидеть у порога своей квартиры.

— Привет, Джорджия, — произнес Лучано.

Папа был раздражен. Он привык к тому, что его считали менее значительным лицом, чем его брат герцог; так было всю его жизнь. Но, в конце концов, он был Папой, и к тому же реморским князем, и он действительно считал, что с ним должны советоваться, особенно если дело касалось приготовлений к этим свадьбам, на которых он будет совершать богослужение. А сегодня его капеллан, его племянник Ринальдо, сообщил, что вскоре после того как в Реморском соборе в пасхальное воскресенье отслужат мессу, ему придется отправляться в Джилию, чтобы успеть туда на следующий день — на большой турнир.