Андреа Жапп - Полное затмение

Как вырвать девочку из когтей ведьмы, которая, вероятно, ей еще понадобится, чтобы погубить незаконнорожденную дворяночку? Ждать, предвидеть. Терпение было одним из самых надежных видов оружия женщин. Они превосходно владели им. Тем более что мадам де Нейра, будучи осмотрительной особой, с трудом верила во всемогущество ведьм, какими бы грозными они ни были. Она считала махинации и яды более верным, в каком-то смысле реальным средством. Ба, если кто-то может больше, значит, он может и меньше!

Мадам де Нейра удобно устроилась в крытых ломовых дрогах, ждавших ее в десяти туазах от лачуги. Ее план постепенно претворялся в жизнь. Накануне Од получила от камерленго Гонория Бенедетти известие, которого ждала с нетерпением вот уже несколько недель. Название другого женского аббатства, расположенного в Шампани. На этот раз подручные Гонория хорошо поработали. Разумеется, дорога будет долгой и утомительной, но Од де Нейра уже наслаждалась своей будущей победой.

Джорджио Цуккари, генерал-капитану ломбардцев [16]Франции, было жарко в парчовом плаще. Ему казалось, что шаперон [17]весит фунтов двадцать.

Хотя излишняя полнота сковывала движения ломбардца, он не стал прибегать к услугам лодочников, перевозивших пассажиров и их поклажу между Нельской башней и Лувром. Он предпочел пробивать себе дорогу локтями в адской уличной суматохе, где его толкали зеваки, торговцы, нищие, проститутки, где ему досаждали мириады мух, слетавшихся на груды отходов, что валялись вдоль центральных канав. Он, задыхаясь, поднялся по лабиринту узких улочек, неспешно пересек остров Сите и добрался до Большого моста, выходившего на улицу Сен-Дени. Порой он возвращался назад, давая себе время, чтобы вновь и вновь все обдумать. Наконец он очутился возле толстой башни Лувра.

Работы по возведению дворца на острове Сите, задуманного Людовиком Святым, до сих пор не начались, и вся государственная власть еще была сосредоточена в суровой крепости Лувра, расположенной сразу за границей столицы, недалеко от ворот Сент-Оноре. В цитадели, которая по-прежнему была лишь неприступным донжоном, построенным по приказу Филиппа II Августа, [18]стремившегося сосредоточить в одном месте канцелярию, Счетную палату и казну, все ютились как могли.

На прошлой неделе Джорджио Цуккари испросил аудиенции у советника, приближенного к королю, не объяснив причин своего визита. Ногаре тут же удовлетворил его просьбу. Помимо того, что Цуккари был самым крупным банкиром Французского королевства, – а со своим банкиром ссорятся лишь тогда, когда не могут вернуть ему деньги, – капитан ломбардцев обладал прекрасной репутацией. Ломбардец был безукоризненно честным человеком, что весьма импонировало суровому Гийому де Ногаре. Цуккари без колебаний продлевал срок выплаты займа до двадцати четырех месяцев, что не часто делали другие заимодавцы.

Привратник открыл дверь, и мсье де Ногаре вошел в прихожую. Цуккари встал с кресла, в которое в изнеможении опустился несколько минут назад.

– Мой старинный друг, – приветствовал ломбардца Гийом де Ногаре, протягивая руки, что служило знаком сердечности – чувства, столь редко проявлявшегося у советника.

– Мессир, благодарю вас, что вы так быстро меня приняли.

– Ваши визиты всегда доставляют мне радость.

Улыбка озарила худое лицо советника. В тысячный раз в голове Цуккари промелькнула одна и та же мысль. Ногаре было лет тридцать, но он казался глубоким стариком. Он был невысокого роста, почти тщедушным. Странные, словно мраморные, веки, лишенные ресниц, делали его лицо еще более неприятным. Ногаре остался верным скромной длинной мантии легистов. Единственной уступкой роскоши была велюровая шапочка, покрывавшая голову и уши.

– Они доставляют радость мне и к тому же оказывают честь, – сказал Цуккари, склоняя голову.

– Присядем, мой добрый друг. Скоро нам принесут виноградный сок и сливовое пюре.

Это был особый знак уважения, поскольку все знали, что Ногаре не давал себе труд любезничать со своими многочисленными визитерами. Уважения, но также и политической тонкости, ведь Цуккари был не только заимодавцем сильных мира сего, но и пользовался доверием понтификов, начиная с высокомерного Бонифация VIII. Климент V, [19]нынешний понтифик, не был исключением. Люди, даже Папы, уходят, а тайны Рима остаются и никогда не исчезают.

– Вы умолчали о цели вашего визита, мой славный Цуккари…

Ломбардец недовольно поджал губы и вновь уклонился от прямого ответа:

– Просто я в затруднительном положении, монсеньор. В очень затруднительном.

В течение нескольких секунд Ногаре рассматривал своего визави: его маленькие толстые ладони, которые тот нервно сжимал, пот, выступивший над верхней губой.

– Черт возьми! – удивился Ногаре. – Я впервые вижу вас в затруднительном положении…

После короткой паузы советник добавил:

– Я наблюдал за многими людьми, лишь делавшими вид, будто они попали в неприятный переплет, и понимаю, что вы действительно не решаетесь сказать правду.

Джорджио Цуккари одобрил этот сомнительный комплимент кивком головы и все же решился:

– Будет лучше, если я обо всем расскажу вам. Я вернулся из Рима…

Он замолчал, поскольку в комнату неслышно вошел слуга с подносом, на котором стояли высокие бокалы из граненого хрусталя и розетки со сливовым пюре. Ногаре, даже не взглянувший на слугу, жестом дал понять, что тот свободен.

– Продолжайте, друг мой, прошу вас…

– Я… Но прежде всего я вновь хочу выразить вам благодарность за ваше… тайное вмешательство, позволившее сохранить мне должность генерал-капитана. Этот негодяй Джотто Капелла [20]в течение многих лет исподтишка пытался сместить меня, а при встрече заискивал передо мной и называл «своим добрым дядюшкой».

Гийом де Ногаре снисходительно улыбнулся, всем своим видом показывая, что это все пустяки. Но Цуккари не заблуждался. Ногаре никогда не действовал бескорыстно, если речь, конечно, не шла о службе королю и Французскому королевству.

– Оставим эти старые воспоминания, – ответил советник. – Капелла мне не нравился, а вот посодействовать вам мне было по нраву. От этого желчного подагрика несло падалью. Конечно, порой стервятникам приходится поручать грязную работу, но в конце концов их присутствие начинает раздражать. Кроме того, он горячо порекомендовал мне своего племянника, а тот сыграл со мной злую шутку. Это некий Франческо Капелла, впрочем, весьма учтивый и услужливый на вид. Ба, прошлое быльем поросло. Забудем о нем на благо настоящего и будущего.

Ногаре отпил черно-фиолетового виноградного сока и продолжил: