Владислав Глушков - Золото Империи

В тот момент, когда Павел, обрезал страховку и исчез в ледяной пропасти, Алексей сказал, всё, хватит с меня, вернусь, пошлю всех к чёрту и на пенсию, нет больше сил, пацанов на смерть водить за собой. Вертушка подобрала его совершенно обессилившего на самой границе. Двое суток он пролежал без сознания в госпитале, а как только пришёл в себя тут же сбежал, и вот уже пятые сутки пил. Пил поминая своих ребятишек, тех, что остались там, пил заливая водкой боль, боль, которая не унималась, только притуплялась, когда водка просто уже не пилась.

Телефон замолчал. Может, звонившему просто надоело слушать гудки, а может сели батареи. Алексей добрался до ванной комнаты и остановился перед зеркалом. Оттуда на него смотрел старик. Чёрный, заросший трёх или четырёх дневной щетиной, он точно не помнил когда брился последний раз. Лицо осунулось и исхудало, всё это время он практически ничего не ел.

«Да и чёрт с ним, — подумал он, — кому я вообще теперь нужен? Пашка, верный друг, с которым прошли и огонь, и воду, единственный близкий человек на всём белом свете, где он теперь? А ребятишки его? Ведь совсем молоденькие. А…». Он махнул рукой, развернулся, и собрался было выходить из ванной, когда двери внезапно распахнулись.

На пороге стоял генерал Лысов, его непосредственный начальник. Высокий, поджарый, он был похож на борзого пса. Не говоря ни слова, он сгрёб Алексей в охапку и просто затолкнул под душ, включив холодную воду. Ледяные струи обожгли тело, генерал мгновенно переключил воду, из душа пошла горячая вода, помещение мгновенно наполнилось паром, а Алексея всего трясло. Он не в силах был сопротивляться. Водная процедура продолжалась минут двадцать горячая вода попеременно с холодной делала своё дело. Алкоголь уходил, мозги прочищались, но вместе с этим возвращалась боль, невыносимая боль.

— Всё, хватит с тебя, вылезай, — генерал выключил воду и бросил Алексею халат. — Я жду тебя на кухне.

Двигаться стало легче, но последствия глубокого запоя, и почти полное отсутствие пищи сказывались. Алексей долго и медленно вытирался, потом закутался в халат и шатающейся походкой добрёл до кухни. Генерал уже успел там похозяйничать, пожарив яичниц и накрыв стол. Завтрак был не хитрый, чёрный хлеб, нарезанный ломтями примерно в палец толщиной, квашеная капуста, солёные огурцы, тонко нарезанное сало, пучок молодого, зелёного лука и шипящая на сковороде, приличных размеров яичница. А посередине стола стояла запотевшая бутылка водки. Вот этого Алексей никак не ожидал.

— Что смотришь, стоишь, присаживайся, буду тебя в порядок приводить. Или сомневаешься, что всё это реальность. Не мудрено. Ты, который день пьёшь, третий, четвёртый?

— Кажется пятый.

— А, ну конечно, на пятый день в реальность трудно поверить. — Генерал откупорил бутылку, налил три гранёных полустаканчика, один протянул Алексею, второй взял сам, а третий накрыл кусочком хлеба. Немного помолчал и выпил одним глотком, понюхал кусочек ржаного хлеба, после чего кинул его в рот. — Работа у нас такая, сынок. — Он часто называл всех своих подчинённых так, хотя многие из них были одного с ним возраста, или не много младше, — пей, земля им пухом.

— Там не земля, там камни да скалы, а ещё лёд. — Алексей выпил водку и, не закусывая, потянулся за бутылкой.

— Э нет. Всё кончилось самобичевание. Хватит горе в ней топить, всё равно не утопишь, или сам сгоришь или чего доброго глупостей наделаешь. Это последняя была, лекарственная, а теперь садись и ешь. Пока всё не съешь, из-за стола не выпущу.

Алексей нехотя взял кусочек сала и начал жевать, удивительно, но всего несколько минут назад ему совершенно не хотелось, есть, а сейчас начал просыпаться аппетит, и он с жадностью накинулся на пищу.

— Вот и замечательно, — подвёл итог генерал, когда Алексей съел почти всё, что стояло на столе. — Теперь спать, а ровно в 16-ть часов я жду тебя в управлении. Сейчас шесть, у тебя ровно десять часов на то, что бы выспаться, привести себя в порядок и явиться пред мои ясные очи. Всё понял?

— А…

— И никаких «А». Не явишься, объявлю дезертиром и подам в розыск, найдут быстро, не надейся. Снова начнёшь пить, спишу как использованный материал, будешь вечно числиться в без вести пропавших, понял?

— Понял.

— Вот и замечательно. Да и вот ещё что, телефончик то на зарядку поставь, да поставь, и не выключай его.

— Понял, Юрий Палычь.

— Вот теперь вижу, что понял, — генерал налил себе ещё пол рюмки водки, молча, выпил, встал и пошёл к выходу. Он был уверен, что Мещеряков больше к ней не притронется.

Он буквально дополз до спальни и упал в кровать, так и не расстелив её, только укрыв покрывалом ноги. Сытный здоровый завтрак, контрастный душ и сто грамм водки сделали своё дело. Он уснул глубоким здоровым сном. Проспав ровно восемь часов, Алексей открыл глаза. В голове ещё конечно оставался лёгкий переполох, но тело чувствовало себя намного лучше. Чашка очень чёрного и очень сладкого кофе сделала своё дело. Глаза окончательно раскрылись и мысли начали выстраиваться в какие-то логические цепочки. Да, прав генерал, пацанов не вернуть, и они прекрасно знали, на что шли, в конце концов, на их месте мог оказаться любой, в том числе и он. Оступись тогда на леднике не Павел, а он и всё было бы совершенно по-другому. Но оступился Павел, а он дошёл, и значит, он дальше должен жить и за себя и за всех тех, кто не вернулся.

«Хорошо, что у нас со временем? Сейчас четырнадцать двадцать, до управления сорок минут езды, значит, есть ещё час на то, что бы привести себя в порядок, отлично. Что делается в шифоньере, хоть чистая рубашка есть?»

Да рубашка нашлась, и вот ровно в без пяти минут 16-ть, полковник Мещеряков, чисто выбритый, пахнущий хорошим Французским одеколоном стоял в приёмной генерала Лысова. Приёмные генералов в последнее время значительно преобразились. Это в первую очередь выразилось в том, что суровых адъютантов в майорских званиях заменили миловидные девушки секретарши, чем, кстати, остались, очень недовольны, сами адъютанты. Им пришлось отрывать свои задницы, давно приросшие к столичным креслам и ехать в дальние гарнизоны, восстанавливать поруганную и обескровленную за время безвластия и полного беспорядка армию.

Не обошло это новшество и приёмную генерала Лысова. На некогда, вечно пустующем огромном адъютантском столе красовался новенький монитор компьютера и вечно улыбающаяся секретарша Леночка, как всегда радушно встретила Алексея. Но её радушие моментально растворилось в воздухе, как только он направился к дверям кабинета.

— Алексей Павлович, туда нельзя, — Леночка просчитала его маршрут моментально.

— Леночка, мне назначено.

— Извините, Алексей Павлович, но генерал просил подождать, Вас пригласят, присядьте, пожалуйста.