Симона Вилар - Ассасин

«Я не желаю для себя этого! – решил Мартин, стоя у зарешеченного окна, за которым царила глухая ночь и темнели вдали горные гряды, едва различимые на фоне звездного неба. Под окном вниз уходила огромная стена, но сколько ни прижимайся лбом к решетке, не увидишь даже, где она достигает скалы, на которой стояла.

Через пару дней Мартина навестил его бывший учитель Далиль. Обычно рафики в Масиафе были безжалостными к ученикам, но Далиль очень гордился успехами Тени и ощущал нечто вроде привязанности к способному голубоглазому мальчишке. Сейчас он улыбнулся Мартину.

– Нет ничего на свете, что не может знать наш священный имам, – произнес Далиль при встрече вместо приветствия. – А он всегда говорил, что Тень вернется и станет его лучшим фидаи.

Рафик Далиль приблизился, и, когда свет из окна осветил его, у Мартина сжалось сердце.

«Несчастный куритель гашиша!»

Они все тут были такими, те, кому случилось стать не жертвующим собой фидаи, а избранным, кто нужен имаму в этом мире. Мартин даже на расстоянии чувствовал исходящий от рафика запах гашиша, будто въевшийся в кожу и одежду. Этот еще не старый, сильный мужчина казался очень худым, вокруг глаз темнели круги, а белки самих глаз от многолетнего употребления наркотика сделались красноватыми. Ассасины верят, что курение гашиша позволяет им постигнуть высшую мудрость, однако это пристрастие к зелью делает их зависимыми от мира навеянных травою грез. Постепенно они утрачивают ощущение реальности происходящего, их движения замедляются, они теряют координацию. Вот и Далиль как-то неуверенно опустился на подушки на софе, еще не дряхлый, он двигался, как старик. А ведь некогда он был великолепным воином! О его бурной молодости и сейчас свидетельствовали несколько застарелых шрамов на лице. Серая борода Далиля, будто присыпанная солью, росла как-то неравномерно – гуще с одной стороны, чем с другой. Как и большинство ассасинов, рафик был облачен в длинный черный халат, на голове – аккуратная чалма, а за поясом торчали рукояти двух кинжалов. Мартин задержал на них взгляд. Рафик верит ему, пришел с приветливой улыбкой, и, возможно, для Мартина это шанс получить оружие. А там…

И все же он не стал нападать на Далиля – не хотел убивать его.

– Да пребудет с тобой милость Аллаха, почтенный рафик, – коснувшись рукой лба и груди, поклонился Мартин.

– Да не оставит он и тебя, Тень. Но должен сразу предупредить – я уже не рафик, а даи аль-кабир – великий даи.

– Рад за вас, учитель.

Итак, Далиль вошел в круг избранных, для кого не важны законы шариата, и теперь он сам может диктовать условия, не ссылаясь ни на какие моральные нормы, записанные в Коране. Если что-то и является для него законом, то только воля Старца Горы. Ибо блаженство своим приверженцам дает только имам. Он же угощает их гашишем, который доставляют в эти края из далекой Индии.

Далиль стал рассказывать, как часто проявлялся великий дар пророчества имама Синана. Поведал Мартину, как некогда Синан на религиозном диспуте в Дамаске предрек судьбу своим противникам, дамасским суннитам-законоведам, причем каждому указал день и место его смерти, и все они умерли приблизительно так, как и предвидел Старец. Рассказал Далиль и историю, как однажды Синан, будучи принят одним из старост в горном селении, отказался есть предложенную ему пищу. Староста обиделся и упрекнул имама, что тот пренебрегает гостеприимством, а Синан отозвал его в сторону и сказал, что знает, что жена старосты, взволнованная прибытием столь важного гостя, забыла должным образом вычистить потроха. Проверив содержимое блюда, староста убедился, что имам прав, и хотел даже казнить жену, но имам заступился за женщину, пояснив, что в ее действиях не было желания его оскорбить, а только обычная женская глупость и суетливость.

Рассказывая это, Далиль слегка покачивался и закатывал глаза, но Мартин оставался неподвижен. Далиль заметил это и посерьезнел.

– Наши судьбы предопределены Аллахом, Тень, и глупо противиться тому, что должно случиться. Но ты был лучшим, и мудрый Синан не зря так долго ждал тебя. Кто знает, может, отдавая должное твоим дарованиям, он намерен даже объявить тебя амилем – одним из своих наместников. А это великая власть!

– Я не готов служить ему, Далиль, – прервал воодушевленную речь учителя Мартин.

Но тот лишь заулыбался.

– Ты изменишь свое мнение, Тень, когда встретишься с имамом. Он ждет. Вскоре за тобой придут.

Действительно, не прошло и часа после ухода Далиля, как за Мартином и впрямь явились служители Старца Горы – молчаливые, облаченные во все черное, нижнюю часть их лица прикрывал черный край чалмы, ибо даже перед своими ассасины держались замкнуто и почти не разговаривали. Сделав жест следовать за ними, стражники повели Тень по переходам огромного Масиафа – длинные аркады коридоров, лестницы, арочные галереи, откуда открывался вид на гряды антиливанских гор, рыжие и фиолетовые в лучах заката. Византийцы, некогда построившие этот величественный замок в горах [67] Замок Масиаф был построен во время владычества Византийской империи. Несколько раз замок переходил из рук в руки то мусульман, то крестоносцев, пока в 1140 году его не приобрели ассасины-исмаилиты, которые сделали его своей главной цитаделью. , сделали его великолепной цитаделью. И все же тут, как и в любой крепости, был двор с воротами, в проходе которых на день поднимали решетку, дабы окрестные жители поставляли замковому гарнизону продукты из своих сел, – загадочные фидаи, как бы ни пугали своей таинственностью местных крестьян, все же должны были питаться. Двигаясь в окружении стражи по галерее, Мартин увидел внизу во дворе воз с соломой для лошадей исмаилитов, заметил крестьян с тюками и корзинами, а за ними открытые ворота. Если он не использует эту возможность… Кто знает, будет ли у него еще шанс бежать?

Мартин примерил на глаз высоту с галереи до двора – расстояние немалое, можно и покалечиться, однако его в свое время учили прыгать. И если он сумеет выскользнуть из их окружения, спрыгнет в арку сбоку и окажется во дворе… Там, затесавшись среди мирных жителей, он скорее сможет справиться с воинами Масиафа. И справится – ведь он был лучшим!

Но для того, чтобы совершить прыжок, ему надо выскользнуть из кольца охранников. Они вели Мартина в дальний конец галереи, где виднелись ступени, поднимавшиеся вверх, в следующую башню. Справа были арки с видом во двор, слева – стена. И кругом – облаченные в черное воины имама: темные халаты поверх кольчуг, рукояти сабель в ножнах за плечами, парные кинжалы за поясом, копья в руках. А потом Тень увидел того, кого узнал сразу же, несмотря на то что его лицо, как и у остальных, было прикрыто краем чалмы: там, где лестница подходила к арке в башню, на ступеньках стоял Сабир. Мартин угадал стать и фигуру «приятеля», узнал его сросшиеся брови над черными глазами, в которых читалось ликование. Сабир ждал его, чтобы доставить к Синану. Нет, уж лучше смерть, чем позволить торжествовать врагу! Лучше погибнуть в схватке, нежели дать распоряжаться собой, как одурманенной зельями куклой.