Джек Кавано - Колонисты

Нейтан полагал, что брак с Присциллой решит все его проблемы. Характера у этой девушки хватит на двоих. Она не даст спуску его родственникам. Что до дружеского общения, то она была такой яркой личностью, что в ее присутствии на него никто не обратит внимания — а это Нейтана очень устраивало.

В один прекрасный день Нейтан Стернз набрался смелости и испросил у Констанции позволения нанести визит Присцилле. После этого он стал ходить к Морганам. Его посещения были мучительны для всех. Он появлялся в назначенное время, минута в минуту, обязательно с подарком. Конфузясь, вручал Присцилле свои дары: засахаренный миндаль, сборник проповедей или литургических песнопений, и направлялся в гостиную. Несколько часов Нейтан Стернз и скучающая, еле сдерживающая зевоту Присцилла проводили в молчании, сидя в противоположных углах комнаты. Констанция неизменно предлагала им какое-нибудь угощение. Присцилла, смеясь, говорила, что, отказываясь от угощения, Нейтан произносит больше слов, чем за целый вечер: «Нет, спасибо. Спасибо, нет… Благодарю вас».

Девушка всячески давала понять Нейтану, что он ее не интересует. Она садилась так, чтобы между ними обязательно находился стол, стул или любой другой предмет мебели. Она намеренно не следила за огнем в камине, надеясь, что надоедливый визитер удалится, как только пламя погаснет. Но Нейтан, по-видимому, не понимал ее намеков: когда дрова прогорали дотла, молодые люди продолжали сидеть в темноте. Присцилла никогда не подавала ему пальто — это был, пожалуй, самый сильный удар. Она ни разу не попросила слугу взять фонарь и проводить гостя до экипажа, и Нейтану ничего другого не оставалось, как брести к своей карете в кромешной тьме. Однако, несмотря на то что Присцилла, не жалея сил, изобретала все новые и новые способы продемонстрировать Нейтану свое безразличие, у нее не поворачивался язык сказать, чтобы он больше не приходил. К тому же девушка — хотя она внутренне и корила себя за это — осознавала, что ее чрезвычайно привлекают его деньги.

Однажды вечером мать и дочь сидели в кабинете. Констанция вышивала, а Присцилла что-то писала в счетных книгах.

— Что ты будешь делать, когда он попросит твоей руки? — не отрывая глаз от своей работы, спросила Констанция.

— Не думаю, что он решится на это.

— Решится.

— С чего ты взяла?

Рука Констанции, держащая иглу, застыла в воздухе.

— Для этого и ухаживают за девушками.

Присцилла хмыкнула.

— Оказывается, он ухаживает за мной!

— Присцилла! — Констанция с трудом удержалась от улыбки. — Нельзя быть такой злой.

Девушка отложила перо и повернулась к матери.

— Я думаю, — сказала она, зевнув, — любовь — это болезнь, которая мне не грозит.

— Ах, Присцилла, придет и твое время. Если бы ты знала, какая же это прекрасная болезнь! Я не променяла бы ее ни на что на свете.

Глаза Констанции подернулись влагой.

— Мамочка, я тоже скучаю по папе, но он был неповторим. Никто не может с ним сравниться.

— Все мужчины разные, в каждом есть что-то свое. Знаешь, Присцилла я хочу с тобой кое-что обсудить, — Констанция опустила вышивание на колени. — Как ты отнесешься к тому, что я снова выйду замуж?

Лицо Присциллы исказилось от ужаса. Насколько ей было известно, после похорон мать общалась только с одним мужчиной.

— Мамочка! Ты ведь не собираешься замуж за мистера Коула?

В ответ Констанция улыбнулась.

— Мама! Только не это!

Констанция Морган предостерегающе взглянула на дочь.

— Я не спрашиваю твоего разрешения! — одернула она Присциллу.

— Ты бы его не получила!

— Присцилла Морган! Как ты разговариваешь с матерью? — Констанция нахмурила брови, и у нее на лбу залегла глубокая складка, по которой дети всегда определяли, что она сердится.

— Мама, умоляю, не выходи замуж за мистера Коула! — воскликнула Присцилла. — Думаешь, папа одобрил бы этот брак?

Констанция сделала пару стежков, но из-за слез, навернувшихся ей на глаза, она была вынуждена отложить пяльцы в сторону.

— Я одинока, Присцилла, — сказала она. — Страшно одинока. Дэниэл многие годы был мне другом. Он не твой папа, я это понимаю. Но я не могу так жить. По утрам я просыпаюсь с таким чувством, словно какая-то часть меня перестала существовать. Все равно что проснуться и обнаружить, что ты ослеп или лишился рук или ног. Только это ощущение гораздо острее. Присцилла, у меня будто умерла часть души. Я не могу привыкнуть к этому. Я пыталась, доченька. Я просила Господа исцелить меня от этой боли. Но она не исчезла! — Констанция перестала сдерживаться и расплакалась. Присцилла бросилась к ногам матери и положила голову ей на колени.

— Но ведь я с тобой, мамочка, — сказала она.

— Знаю, милая, — ответила Констанция, погладив дочь по голове. — Ты всегда была нашей опорой. Я так благодарна тебе за это.

Некоторое время они сидели молча: Присцилла — прижав руку матери к своей щеке, а Констанция — гладя дочь по голове.

— Ты сравнила любовь с болезнью, — заговорила наконец Констанция. Голос ее звучал грустно. — И я, в отличие от тебя, подвержена ей. Она у меня в крови. Без нее я не мыслю своей жизни.

Не желая причинять матери боль, Присцилла промолчала. Однако мысленно она решила, что еще выскажется против Дэниэла Коула.

В первые месяцы наступившего года Присцилла с удвоенной энергией взялась за дела. Хотя Констанции не нравилось, что дочь занимается тем, что подобает делать мужчине, в глубине души она гордилась успехами Присциллы и ее умением своевременно решать все проблемы. Отремонтированный дом содержался в образцовом порядке. Со слугами Присцилла обращалась строго, но справедливо. На пороге больше не возникали сконфуженные кредиторы, вынужденные напоминать вдове, которая к тому же потеряла сына, о долгах. Констанция никогда не видела Присциллу такой счастливой. Девушка расцветала с каждой новой победой.

Присцилла Морган вошла в «Таверну доброй женщины», надеясь застать там кузнеца Джейка Сатклиффа. Она вынуждена была отправиться в Бостон после того, как ей не удалось уладить дела с Сатклиффом путем переписки (ничего не смог добиться и ее слуга Джозеф). Мудро рассудив, что нет худа без добра, она предложила матери, которой, по мнению Присциллы, не мешало развеяться, поехать вместе с ней. Девушка искренне обрадовалась, когда Констанция ответила согласием. Однако затем, к ее досаде, мать сказала, что хочет навестить Дэниэла Коула.

Экипаж Морганов въехал в город с севера. Ссадив мать на Бикэн-стрит, у дверей трехэтажного дома мистера Коула, Присцилла, недовольная и сердитая, поспешила на Корнхилл-стрит, в кузницу.

Раздражение девушки росло по мере того, как карета приближалась к Бостону. Ее злило, что из-за какого-то кузнеца — то ли неумехи, то ли пройдохи — она вынуждена тратить свое драгоценное время. Но еще больше ее возмущало легкомысленное поведение матери. В течение всего пути та хихикала по любому поводу, проявляя преувеличенное внимание к своей внешности, а когда колеса экипажа загрохотали по улицам Бостона и путешественницы вот-вот должны были подъехать к дому мистера Коула, она вдруг глубоко и часто задышала и прижала руку к груди. Потрясенная этой сценой, Присцилла разгневалась не на шутку — подобного поведения она не прощала даже сверстницам.