Джек Кавано - Патриоты

Ответить Энн не успела — в разговор вмешался Джаред:

— Не сомневайтесь, господа, моя жена все понимает. Но, по-моему, мистер Адамс, вы считаете, что наши соотечественники, англичане, пойдут нам навстречу, хотя до сих пор делать этого они не спешили. Возможно, вы полагаете, что у колониальной милиции достанет сил противостоять парламенту? Если так — будьте осторожны. Боюсь, в случае нашей неудачи положение резко ухудшится.

Энн взяла мужа за руку:

— Дорогой, полагаю, мистер Адамс обращался ко мне, — и, адресуя свои слова гостю, сказала: — Лично я еще не определилась, какую из сторон поддерживать. Что до моих близких, то я считаю, что семейный обед не место для политических дебатов. Я не хочу, чтобы под этой крышей бушевали политические штормы, и сделаю все ради мира и спокойствия в моем доме. Уверена, мистер Адамс, вы меня поймете.

Адамс с улыбкой уступил хозяйке.

— Нечасто слышишь столь четко выраженную мысль, мэм. Считайте, что моя поддержка вам обеспечена — политические бури вашему дому не грозят.

Разговор выдохся, и Энн почувствовала себя неловко. Она не привыкла читать нотации гостям. Но эти люди перевернули вверх дном весь Бостон, и ей не хотелось, чтобы они втянули в свои дела Джареда.

Политические разногласия между Англией и ее американскими колониями были опасны для нормальной жизни Бостона по многим причинам. Так лавина сносит на своем пути все и вся. Энн знала: ей эту грозную силу не остановить, но она не собиралась отказываться от своей семьи, без боя покоряться неизбежному. Вместе с тем она понимала: битва почти проиграна.

Первое время — Джаред как раз находился в море — Энн Морган не разрешала сыновьям говорить дома о политике. Но после возвращения мужа (а он был увлечен происходящим), ей пришлось отступить. Поначалу она делала все, чтобы споры мужчин не выходили за пределы кабинета. Это продолжалось менее недели. Затем политические дебаты выплеснулись в холл, в гостиную и, наконец, в столовую. Уступив безумию, она потеряла дом, но отказалась сдавать последний плацдарм — столовую. До сих пор мальчики и Джаред не посягали на этот островок тишины и покоя. Но сегодня черная тень накрыла и его.

Энн глянула на близнецов, сидевших в конце стола. Ее испугал не спор мальчиков, а ненависть в их глазах и голосах. Что станется с ее детьми, когда вместо слов в ход пойдут пули? С королевскими войсками схватятся не эти джентльмены, а Джейкоб и Исав. И что будет с Джаредом? Останется ли он в стороне? Едва ли. Ее муж был не из тех, кто сидит сложа руки, когда жизнь требует действий. Он привык к риску, и возраст ему не помеха. Так что пусть господа Хэнкок, Купер и Адамс считают ее нелюбезной хозяйкой.

— А я благодарна Энн за то, что она избавила нас от этого ужасного разговора! — внезапно прервал тишину веселый голос. — В конце концов, господа, — шутливо сказала Мерси, — есть вещи, недопустимые на званом обеде. Помните, чему вас учили?

Молодая женщина озорно улыбнулась и приняла нарочито чопорную позу. Затем, убедившись, что все смотрят на нее, нараспев начала повторять то, что не раз приходилось слышать бостонским мальчишкам от матерей:

— Никогда не садитесь за стол без приглашения. — Поучительное покачивание изящным пальчиком. — Да еще не прочитав молитвы. Ничего не просите; ждите, пока вам предложат. Не разговаривайте. Хлеб не кусайте — ломайте. Соль берите только чистым ножом. — Она подняла нож. — Не макайте еду в солонку. — Она изобразила сердитый взгляд. — Нож держите наклонно, кладите его справа от тарелки, лезвием на тарелку.

Мерси Рид Морган любила повеселиться. Она была падка до развлечений и в обществе просто расцветала. Мерси была на три года моложе близнецов. Впервые Джейкоб и Исав увидели ее на балу. Вечные соперники, они тотчас начали сражаться за ее благосклонность. Поначалу никому и в голову не приходило, во что это выльется.

Хотя Энн отказывала невестке в уме, сегодня ее шутки пришлись как нельзя кстати. Хэнкок определенно получал удовольствие от этой лекции по этикету. Он усмехался, разглаживая складки на своих черных атласных панталонах и оправляя белые шелковые чулки. Доктор Купер вел себя более сдержанно, а Сэм Адамс почти не обращал на молодую женщину внимания. По его глазам было видно, что он все еще находится под впечатлением давешней потасовки. Джаред и близнецы улыбались. Им никогда не приедались остроты Мерси. Выражение лица Исава встревожило Энн. Взгляд сына указывал на то, что он до сих пор без ума от Мерси. Джейкоб и Мерси были женаты уже десять лет, но Энн не раз замечала, как Исав поедает глазами жену брата. Только бы Джейкоб ничего не заметил, иначе ссоры не избежать.

А Мерси между тем продолжала свою лекцию:

— Не пяльте глаза на обедающих! — Она опустила голову и метнула кокетливый взор на гостей. Встретившись с ней взглядом, Хэнкок расхохотался и зааплодировал. — Не наедайтесь до отвала. — Мерси удовлетворенно похлопала себя по талии. — Не пойте! Не хмыкайте! Не ерзайте! Не плюйте на пол… ну разве что в углу…

Тут рассмеялся даже Адамс.

Мерси была довольна тем, что на нее обратили внимание.

— Не ешьте слишком быстро и жадно! Не чавкайте, не щелкайте языком, не втягивайте в себя с шумом суп, не сопите. Не обнюхивайте кушанье, не подносите его к носу. Если еда вызывает у вас отвращение, не бросайте ее под стол! — Мерси подняла скатерть и швырнула воображаемый кусок на пол. Закончив представление, она сложила изящные руки на коленях, как и приличествовало истинной леди; лицо молодой женщины приняло ангельское выражение.

Восторженные аплодисменты Джона Хэнкока вынудили и других гостей вежливо похлопать. Мерси отблагодарила их легким кивком. Это тоже было частью представления.

Затем доктор Купер затронул далекую от политики тему.

— У Энн и Джареда великолепная коллекция китайского фарфора, — обратился он к Хэнкоку и Адамсу. — Взять, к примеру, эти тарелки.

Адамс и Хэнкок, сдвинув в сторону телятину и овощи, покорно принялись разглядывать свои тарелки. Бирюзовый и красно-черный эмалевый узор был нанесен на белые тарелки поверх глазури. В центре тарелок над голубой волной поднимались черные пагоды. По краям были изображены четыре маленькие пагоды, разделенные четырьмя красными завитками с надписями. Хотя фарфор сменил оловянную посуду почти на всех столах Бостона, столовый сервиз Морганов был одним из самых изысканных в городе.

— Прекрасно, — изрек Адамс.

А вот на богача Хэнкока тарелки, судя по всему, не произвели особого впечатления. И тогда доктор Купер обратился к хозяйке дома:

— Энн! — сказал он взволнованным голосом. — Покажите им вазу… ну ту, яйцо дрозда.

Энн вопрошающе глянула на мужа. Тот кивнул.