Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман

— Найдется ли у нас линь [80] Линь — тонкая веревка. , чтобы привязать к гарпуну, который ты таскаешь с собою в любую погоду?

— Я никогда не перехожу со шхуны в шлюпку, не взяв с собой всего, что может понадобиться, — ответил рулевой. — Ах, как приятно моим старым глазам видеть эту бочку с жиром!

Барнстейбл посмотрел на часы, потом на утесы и весело воскликнул:

— Ну-ка, греби живей, ребята! Нечего нам больше ждать. Всадим гарпун в брюхо этому наглецу!

Матросы издали радостный крик, и даже старый рулевой изобразил на угрюмом лице некоторое подобие улыбки. Вельбот, словно боевой конь у цели, рванулся вперед и понесся в ту сторону, где находился кит. Длинный Том встал с места и перешел на нос вельбота, где начал готовиться к нанесению удара в благоприятную минуту. Полбухты тонкого, но прочного линя, одним концом прикрепленного к гарпуну, было аккуратно свернуто и уложено в бочонок, помещенный у ног Барнстейбла. Молодой офицер взял в руки весло для управления шлюпкой вместо руля, снятого для того, чтобы в случае необходимости вельбот мог легко делать крутые повороты на месте.

Морское чудовище совсем не замечало их приближения и продолжало забавляться, то выбрасывая высоко в воздух две водяные струи, то хлопая по воде огромным хвостом с мощной, но страшной грацией. Когда же отважные моряки очутились от кита в нескольких стах футах, он ушел головой под воду. Его огромное туловище вздыбилось горой, а хвост яростно забил по воде, производя свистящий звук, похожий на завывание ветра.

Рулевой стоял, выпрямившись и подняв гарпун для удара. Но, увидев, что животное приняло столь грозное положение, он махнул рукой командиру, и тот немедленно дал знак матросам, чтобы они перестали грести. Вельбот остановился, а кит все молотил хвостом по воде, и эхо от этих ударов отзывалось в скалах, как пушечные выстрелы. После этого буйного проявления своей ужасной силы чудовище снова погрузилось в родную стихию и медленно скрылось из глаз преследователей.

— В какую сторону он поплыл, Том? — вскричал Барнстейбл, как только кит исчез из виду.

— Он нырнул, сэр, но скоро выплывет, — ответил рулевой, глаза которого горели возбуждением. — Скоро он уткнется носом в дно, а потом захочет опять глотнуть свежего воздуха. Отойдем на несколько саженей вправо, сэр, и обещаю вам, что мы с ним встретимся!

Предположения опытного старого моряка оправдались, ибо через несколько минут вода рядом с ними разверзлась, и в воздух взлетели новые фонтаны, а вслед за тем и кит на половину своей длины выбросился из моря и снова упал на воду, подняв такое волнение и пену, как спущенный на воду корабль. После этого животное тяжело закачалось на волнах, как бы отдыхая от продолжительных усилий.

Барнстейбл и рулевой напряженно следили за малейшими движениями морского гиганта, и, когда он наконец успокоился, лейтенант приказал гребцам снова взяться за весла. Несколько длинных и энергичных взмахов — и вельбот очутился рядом с китом, почти коснувшись носом одного его плавника, который время от времени, когда животное лениво двигало им, показывался из воды. Рулевой очень точно нацелил гарпун и затем метнул его с такой силой, что весь наконечник вошел в кита. В тот же миг, как был нанесен удар, Длинный Том крикнул:

— Табань!

— Табань! — поспешно повторил Барнстейбл.

Матросы налегли на весла и соединенными усилиями вывели шлюпку задним ходом из-под удара грозного противника. Напуганное животное, однако, и не думало о сопротивлении. Не сознавая своей невероятной силы и слабости врагов, оно искало спасения в бегстве. Когда железный наконечник гарпуна вонзился в тело кита, растерянное животное один миг медлило, а затем взмахнуло огромным хвостом, так что вокруг него заволновалось все море, и исчезло с быстротой молнии в облаке пены.

— Не упускай его! — закричал Барнстейбл. — Держи, Том! Он опять поднимается…

— Есть, сэр! — ответил хладнокровный рулевой, хватаясь за гарпунный линь, который начал выбегать из шлюпки с опасной быстротой, и накидывая его на специальный выступ, устроенный в носовой части вельбота. Наконец линь натянулся над водой, указывая место, где следовало ожидать вторичного появления животного. Барнстейбл направил нос вельбота к этой точке еще до того, как испуганная и раненая жертва снова поднялась на поверхность. Теперь кит уже не забавлялся, а мчался вперед, раскидывая воду. Разъяренное животное потащило вельбот за собой с ужасной быстротой, и временами казалось, что маленькое судно ждет неминуемая гибель. Увидев, что струи воды, которые кит снова выбросил высоко в воздух, густо окрашены кровью, Длинный Том воскликнул:

— Да, ему больше не жить! Киту нужно иметь больше двух футов жира, чтобы мой гарпун не доконал его!

— Пожалуй, тебе уже не понадобится штык, который ты укрепил на пике, — заметил Барнстейбл, участвовавший в этой охоте со всем пылом человека, юность которого прошла в подобных забавах. — Берись-ка лучше за линь, мистер Коффин: можем ли мы подтянуться на буксире к нашему врагу? Он увлекает нас в сторону от шхуны, и мне это не нравится…

— Так уж ему полагается идти, сэр! — ответил рулевой. — Вы знаете, киту, когда он плывет, нужно дышать ноздрями так же, как и человеку. Однако берись, ребята, подойдем к нему ближе!

Моряки дружно схватились за гарпунный линь и медленно подтянули вельбот ближе к хвосту кита, движения которого уже замедлились, так как он, видимо, слабел от потери крови. Через несколько минут он перестал двигаться и тяжело закачался на волнах.

— Подойдем ближе и прикончим его, а, Том? — воскликнул Барнстейбл. — Нескольких ударов твоего штыка будет достаточно.

Рулевой внимательно посмотрел на свою жертву и ответил:

— Нет, сэр, нет! Он еще не совсем затих. И зачем марать о кита солдатское оружие?.. Табань, табань! — поспешно добавил он. — Тварь начинает биться.

Матросы тотчас выполнили приказание осторожного рулевого, и вельбот отошел на некоторое расстояние от кита, бившегося в предсмертной агонии. Ужасное чудовище, которое до сих пор было в состоянии полной неподвижности, сейчас высоко подняло хвост и начало, как и раньше, хлестать им по воде, но теперь удары его были гораздо чаще и сильнее, и наконец оно скрылось из виду в пирамиде пены, окрашенной темной кровью. Поднявшийся гул напоминал рев стада быков, и человеку несведущему могло бы показаться, будто в кровавой мгле сцепились в смертной схватке тысячи чудовищ. Постепенно все стихло, и, когда волны успокоились и снова покатились к берегу длинными, правильно чередующимися валами, на поверхности моря вновь появился измученный кит, покорный своей судьбе. И, по мере того как жизнь покидала исполина, огромное черное туловище его повернулось на бок, а затем стала видна и белая блестящая кожа на брюхе. Победа была одержана!