Джеймс Купер - Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман

— Молю небо, да отодвинется на самый долгий срок для каждого из нас та минута! — воскликнул Лайонел.

— Может быть, я неправильно поняла вас? Разве вы не просили моего согласия на немедленный брак?

— Совершенно правильно, сударыня, но вы, конечно, не могли забыть о том дорогом для нас обоих человеке, которому, я верю, судьба дарует еще много лет жизни и — я верю в это тоже — счастье и возвращение рассудка!

Миссис Лечмир устремила ошеломленный взгляд на своего молодого родственника, затем медленно поднесла руку к лицу и несколько минут сидела молча, прикрыв рукой глаза, и Лайонел заметил, что изможденное тело ее затряслось, как в лихорадке.

— Вы правы, мой юный друг, — сказала она, улыбнувшись слабой улыбкой. — Боюсь, что мой телесный недуг расстроил мою память… Давно прошедшие дни возникли перед моим мысленным взором, и вы — в образе вашего несчастного отца, и Сесилия — в образе ее матери, моей своевольной Агнесы, так давно оплаканной мною! Все же она была моей дочерью, и господь бог простит ей ее прегрешения, снизойдя к мольбам ее матери!

С такой неистовой силой и страстью были произнесены эти слова, что Лайонел невольно отшатнулся, в изумлении взирая на больную. На бледных ее щеках проступил лихорадочный румянец, и, прижав к груди стиснутые руки, она молча откинулась на подушки. Две крупные слезы скатились по ее впалым щекам и упали на одеяло.

Рука Лайонела потянулась к колокольчику, но больная жестом остановила его.

— Все прошло, — сказала она. — Подайте мне, пожалуйста, лекарство, что стоит возле вас.

Миссис Лечмир отпила из стакана, и скоро волнение ее улеглось и лицо снова застыло в своей угрюмой неподвижности, а глаза опять смотрели холодно и сурово, словно это не они секунду назад проливали слезы.

— Это мгновение слабости покажет вам, майор Линкольн, насколько легче юность переносит недуги, нежели старость, — произнесла миссис Лечмир. — Но возвратимся к другому, более приятному предмету: я не только даю вам свое согласие, но от всей души желаю, чтобы вы сочетались браком с моей внучкой. Я не смела этого ждать, но все же в глубине души надеялась, _и теперь могу сказать не таясь, что нахожу в этом осуществление моих самых сокровенных желаний и буду благословлять судьбу за то, что она послала мне в последние дни моей жизни такое счастье!

— В таком случае, бесценная миссис Лечмир, зачем нам медлить? В такое время, как сейчас, никто не знает, что готовит нам грядущий день, а шум битвы — не самая подходящая свадебная музыка.

После недолгого размышления миссис Лечмир ответила:

— В нашей богобоязненной стране существует добрый обычай, согласно которому день, избранный господом для вознесения ему молений, считается также днем, отведенным для совершения торжественного обряда бракосочетания. Так решайте сами: желаете вы вступить в брак сегодня или в следующее воскресенье.

Как ни велико было нетерпение влюбленного, краткость предложенного ему срока ошеломила даже его, однако гордость не позволила ему выказать колебание.

— В таком случае, пусть это свершится сегодня же, если мисс Дайнвор будет согласна.

— А вот и она сама, и, как вы сейчас услышите, она даст вам согласие, лишь только я попрошу ее о том. Сесилия, дитя мое, я пообещала майору Линкольну, что ты станешь его женой сегодня.

При этих словах мисс Дайнвор в изумлении и растерянности замерла посреди комнаты, словно прекрасная статуя. Лицо ее зарделось румянцем, потом страшно побледнело, бумага выскользнула из ослабевшей руки и упала к ее ногам, которые, казалось, приросли к полу.

— Сегодня? — едва слышно пролепетала она. — Вы сказали — сегодня, дорогая бабушка?

— Да, да, сегодня, дитя мое.

— Почему это так пугает вас, Сесилия? — проговорил Лайонел, подходя к девушке и бережно усаживая ее на кушетку. — Вы знаете, какие опасности нас окружают. Вы открыли мне ваши чувства. Зима на исходе, и первая оттепель может положить начало событиям, которые должны будут разлучить нас.

— Все эти обстоятельства могут иметь большой вес в ваших глазах, майор Линкольн, — таким торжественным тоном произнесла миссис Лечмир, что молодая пара обратилась в слух, — но для меня существуют другие, еще более весомые причины. Разве я сама не доказательство опасности и губительности отсрочки? Вы молоды и достойны друг друга, почему не обрести вам свое счастье? Сесилия, если ты любишь и уважаешь меня — а я полагаю, что это так, — ты сегодня же станешь женой майора Линкольна,

— Прошу вас, дайте мне время на размышление, дорогая бабушка. Все это столь неожиданно, а шаг столь серьезен! Майор Линкольн… Милый Лайонел… я знаю, вы не можете быть невеликодушны, я полагаюсь на вашу доброту!

Лайонел ничего не ответил, а миссис Лечмир спокойно проговорила:

— Эта просьба, которую тебе надлежит выполнить, исходит не от майора Линкольна, а от меня.

Мисс Дайнвор с опечаленным видом поднялась с кушетки и, обратившись к жениху, сказала с грустной улыбкой:

— Болезнь сделала мою дорогую бабушку излишне боязливой; вы не обидитесь, если я попрошу вас оставить меня с нею наедине?

— Я ухожу, Сесилия, — сказал Лайонел, — но, если вы приписали мое молчание чему-либо другому, помимо глубокого уважения к вашим чувствам, вы несправедливы к себе самой и ко мне.

Она выразила свою благодарность взглядом, и Лайонел тотчас покинул комнату, чтобы ожидать результатов их беседы у себя.

Полчаса, которые провел он в ожидании, показались ему равными полугоду. Но наконец, по истечении этого срока, появился Меритон и доложил, что миссис Лечмир просит его снова пожаловать к ней.

Первый же взгляд, брошенный этой дамой на Лайонела, сказал ему без слов, что победа осталась за ними. Миссис Лечмир возлежала, откинувшись на подушках, с выражением такого полного, такого безграничного эгоистического удовлетворения, что молодой человек едва не пожалел о том, что она не потерпела поражения.

Но тут его глаза встретили смущенный и нежный взгляд залившейся румянцем Сесилии, и он почувствовал, что если ее согласие получено без принуждения, то ему безразлично, по чьему требованию она его дала.

— Если мою судьбу решает ваша доброта, я исполнен надежды, — сказал он, приближаясь к ней, — если же мои ничтожные достоинства, — я погружаюсь в отчаяние.

— Вероятно, с моей стороны неразумно, Лайонел, колебаться из-за нескольких дней, в то время как я готова посвятить вам всю жизнь, — промолвила Сесилия, улыбаясь сквозь слезы и без смущения вкладывая свою руку в руку Лайонела. — А моя бабушка желает, чтобы я как можно скорее дала вам право быть моим защитником.

— Значит, сегодняшний вечер соединит нас навеки?

— Не обязательно, чтобы это произошло именно сегодня вечером, если к тому есть хоть малейшее препятствие. Вы ведь не брали на себя никаких обязательств.