Георг Борн - Бледная графиня

– Вы, господа, вероятно, судейские? – негромко и с достоинством спросила она.

– Так точно, графиня. Позвольте вам отрекомендоваться, – произнес господин в черном. На нем были золотые очки. – Я – государственный прокурор Шмидт.

Графиня слегка наклонила голову.

– Должность судебного следователя в этом деле исполняет господин асессор фон Вильденфельс, – продолжал прокурор, указывая на Бруно, который выглядел очень расстроенным.

Графиня и молодой асессор обменялись короткими взглядами – они чувствовали и понимали, что каждый из них испытывал к другому.

– Я уже имею удовольствие быть знакомой с господином асессором, – сухо ответила графиня и снова чуть наклонила голову.

– Господин Ленц, судебный секретарь, – закончил прокурор церемонию представления. – Чрезвычайно печальное дело привело нас сюда, графиня. Мы приехали расследовать несчастный случай или преступление, в результате которого вы лишились дочери.

– Ужасное происшествие, которого никто и не предвидел, – отвечала графиня. – Прошу садиться, господа, и выслушать все, что я могу сообщить по этому поводу. Известно мне очень немногое. Дочь, ничего не сказав мне, отправилась вечером на прогулку в сопровождении своей молочной сестры. Несчастья не случилось бы, если бы господин асессор предпочел разговаривать с Лили в замке.

– Я слышу упрек в ваших словах, графиня, – серьезно сказал Бруно, – но вы ведь знаете, из-за чего я прекратил свои посещения.

– То, что произошло, господин асессор, не имело отношения к Лили. Как же я могла быть против ваших посещений?

– Это никак не касается дела, графиня, – твердо сказал Бруно. – Я совершенно убежден, что преступление, не свершись оно этой ночью, было бы только отложено.

– Вы тоже считаете, что совершено преступление? – спросила графиня, обращаясь к прокурору.

– Это ясно вытекает из всего сказанного, – отвечал прокурор.

– Какой ужас!.. – прошептала графиня, и в голосе ее слышалось глубокое потрясение. – Не догадываетесь ли вы, что могло послужить поводом к преступлению? Не подозреваете ли кого-нибудь? – обратилась она после некоторой паузы к присутствующим.

– Пока еще нельзя сказать ничего определенного, графиня. Наша обязанность – произвести предварительное расследование и выяснить главные обстоятельства дела. По совету господина асессора, – продолжал прокурор, указывая на Бруно, – мы прежде всего послали отыскать в деревне двух-трех смельчаков, которые согласились бы обследовать пропасть. Может быть, молодая графиня еще жива.

При этих словах графиня Камилла сделала большое усилие, чтобы не выдать своего волнения.

– Может быть, нам посчастливится спасти вашу дочь, – продолжал прокурор. – В таком случае мы все узнаем от нее самой. Ну, а пока ищут смельчаков, мы сочли необходимым отправиться сюда, в замок, чтобы объявить вам как помещице и владелице Варбурга, что мы являемся представителями закона и с этой минуты приступаем к расследованию. В связи с этим покорнейше просим вас сообщить все известные вам сведения, чтобы мы могли внести их в протокол.

Секретарь приказал слуге подать чернильницу и перо, затем развернул свои бумаги и разложил их на столе.

– Господа, повторяю, что я могу сообщить вам очень немногое, – отвечала графиня, полностью овладев собой. – Вчера вечером, когда я уже собиралась ложиться спать, мне доложили о приходе Марии Рихтер, молочной сестры моей дочери. Она провожала Лили до трех дубов – вам, господин асессор, это должно быть известно, – а затем вернулась назад. Приближалась гроза. Мария Рихтер стала беспокоиться о Лили и решила обратиться ко мне. Она сказала, что поздно вечером, в бурю, снова ходила к трем дубам, но не нашла там Лили. Должно быть, с ней случилось несчастье. Я тотчас же поручила управляющему и нескольким слугам обыскать лес, что и было сделано.

– В котором часу? – спросил прокурор.

– Около десяти вечера. Слуги взяли с собой фонари, – продолжала графиня. – В лесу им встретился лесничий Губерт Бухгардт и сказал, что слышал страшный крик…

При этих словах прокурор и асессор переглянулись, последний тоже слышал крик.

– Слуги разделились на две группы и обыскали весь лес от трех дубов и до замка. Часу в двенадцатом явился управляющий и доложил мне, что молодая графиня, должно быть, упала с обрыва, так как в том месте нашли ее шляпку и платок и там же, на самом краю обрыва, виднелись следы и была выворочена глыбы земли, что и натолкнуло на мысль о преступлении. Подозрительным кажется и то, по словам управляющего, что лесничий Губерт, подойдя к тому месту и узнав о находке, незаметно скрылся. Так что, когда управляющий обратился к нему с просьбой покараулить означенное место, его и след простыл…

Бруно и Шмидт опять переглянулись: Бруно тоже встретил в лесу Губерта и был удивлен его странным поведением.

– Вот и все, что я могу вам сообщить, – заключила графиня. – Я, господа, рано утром сама ходила на это место, а двое слуг сторожат там до сих пор. Остальное предоставляю вам: определите, совершено ли здесь преступление или это только несчастный случай. Если, действительно, совершено преступление, то дай Бог, чтобы вам удалось найти и призвать к ответу негодяя, который столь безжалостно обрек на ужаснейшую смерть милое, невинное существо и причинил всем обитателям замка глубокое горе.

– Мы употребим все старания, графиня, чтобы прояснить это темное дело, – заверил прокурор.

Все трое простились с графиней и спустились вниз, в галерею, где их поджидал фон Митнахт, чтобы отвести к роковому месту.

– Замечательно красивая дама эта графиня, – тихо сказал прокурор асессору. – Подобной белизны лица, глубины черных глаз я никогда еще не видывал. И притом это неподражаемое… – Он осекся.

Перед ним стоял Митнахт.

Не откладывая, судейские чиновники в сопровождении управляющего Митнахта отправились к обрыву.

Дор¦гой управляющий, в свою очередь, рассказал о ходе ночных поисков.

– Хорошо, что вы поставили там сторожей, – заметил прокурор. – Во-первых, несчастная могла подать какие-нибудь признаки жизни. Во-вторых, все останется таким, как было.

Управляющий привел их к тому месту на дороге, где лежали шляпка и вуаль Лили, а у самой пропасти – платок.

Тягостное впечатление произвел на Бруно вид этих вещей. Он, всегда такой спокойный и невозмутимый, был теперь подавлен горем. Только после тяжелой внутренней борьбы решился он взяться за расследование этого дела: рассудок и сила воли одержали верх над чувствами. Необходимо было раскрыть тайну ужасной ночи, похитившей его дорогую невесту, и кому, как не ему, заняться этим. Он видел Лили незадолго до катастрофы и говорил с ней. Он отлично знал замок Варбург, его обитателей и окрестности замка. Таким образом, чувство долга взяло верх над горем утраты.