Георг Борн - Бледная графиня

– Все это так, но допускает ли закон присваивать себе чужое имя, чужой титул, чужую профессию?

– На все могут быть свои причины. Если я говорю вам, что господин Гаген – врач, значит, ничего другого я вам сообщить не могу о его личности. Господина Гагена я, действительно, знаю как доктора для бедных. Доброго, искусного, самоотверженного врача, и этого мне вполне достаточно.

Фон Митнахт рывком встал с места, досадуя на несговорчивость ландрата.

– Простите, что побеспокоил вас, многоуважаемый господин Эйзенберг, – сухо сказал он. – Честь имею!

И, небрежно поклонившись, быстро вышел из комнаты.

«Он обиделся, – заметил себе ландрат, когда за фон Митнахтом закрылась дверь. – Зачем же надо было являться сюда с подобным вопросом? Не мое дело сообщать всем и каждому, кто такой доктор Гаген. Да и какая им забота в том? Он новый городской врач. Зовут его так, как он называет себя, и дело с концом. А кто этим не довольствуется, пусть ломает себе голову».

Вскоре после этого была подана карета, и фон Эйзенберг отправился по делам в соседнюю деревню.

Писарь остался в канцелярии один. Он отложил в сторону работу и грустно задумался о своей убогой жизни. Скудного жалования едва хватало на самое необходимое. Очень часто в последние числа месяца перед выплатой денег ему приходилось питаться черствым хлебом и водой.

В дверь постучали, и кто-то вошел.

Писарь вздрогнул, внезапно выведенный из своих раздумий. Перед ним стоял управляющий графини.

– Вы один, не так ли? – обратился он к писарю.

– Да, один.

– Не хотите ли заработать золотой? – спросил фон Митнахт, кладя на стол перед писарем монету.

У того глаза загорелись при виде таких больших денег.

– Мне? Золотой? – пролепетал он. – Конечно, хотелось бы, но каким образом?

– Самым простым, друг мой, и гораздо легче, чем вы думаете, – сказал фон Митнахт. – Вы ведете реестр жителей города и округа?

– Да, это моя обязанность, – подтвердил писарь.

– Чтобы заработать золотой, вам надо будет позволить мне ненадолго заглянуть в эти списки.

– Если вам нужно только это, господин Митнахт, то извольте, за мной дело не станет! – С этими словами он проворно вынул из стола большую, толстую книгу, за ней другую такую же. – Эта по округу, – сказал он, указывая на первую, – а эта по городу, – указал он на вторую. – Скажите, кто вам нужен, и я помогу ускорить дело.

– Но вы никому не скажете?

– Упаси Боже, господин Митнахт. Я вообще не люблю много разговаривать.

– Ценное качество, – пробормотал фон Митнахт и добавил громче: – Найдите мне доктора Гагена.

Писарь без дальнейших рассуждений поспешил исполнить просьбу щедрого господина, давшего ему возможность так легко заработать золотую монету. Тот появился, как добрый гений, неожиданно избавив на какое-то время от забот о хлебе насущном.

С большим усердием писарь стал перелистывать объемистую книгу, пока наконец не нашел названное ему имя.

– Вот здесь, – сказал он, ведя пальцем по строчкам. – Гаген, доктор.

Фон Митнахт наклонился над книгой и прочитал все, что было написано напротив имени доктора. Лицо его выразило удовлетворение: теперь он узнал то, что хотел.

– Прекрасно, – сказал он. – Положите книги на место, а монету – в карман. Вы ее заслужили.

– О, если бы я мог каждый день оказывать такие услуги, – с улыбкой заметил писарь. – Бесконечно вам благодарен, господин Митнахт.

– Кто знает, может быть, вам еще представится случай, – сказал фон Митнахт, направляясь к двери.

Долго еще после его ухода писарь благоговейно смотрел на свалившееся на него богатство и наконец порывисто прижал золотую монету к губам.

Между тем фон Митнахт направлялся в замок.

Он был всецело погружен в свои мысли и даже забывал подгонять лошадь, предоставив ей полную свободу.

Въехав в парк и оказавшись у подъезда замка, он спешился, бросил поводья подбежавшему конюху и пошел прямо в покои графини.

– Ну, что? – спросила она нетерпеливо. – Ты все выяснил?

– Только не от хитрой лисы Эйзенберга, а от его голодного писца, который клюнул на золотую монету.

– Но ты все узнал, что хотел?

– Писарь показал мне книги учета. Это он.

– Это он… – повторила едва слышно графиня. Слова, казалось, застревали у нее в горле.

– Клянусь собственной душой, у него крепкая натура, – сказал фон Митнахт полугневно, полунасмешливо.

– Теперь ясно, почему девчонка у него, – пробормотала графиня. – Узнал ли ты еще что-нибудь новое?

– Только то, что она жива и скоро заговорит.

– Он завел со мной речь о яде. Я боюсь его мщения, – сказала графиня.

– Да, если мы окажемся в его власти, пощады ждать не придется, – с дьявольской усмешкой заметил фон Митнахт.

– Курт, он должен умереть! – воскликнула графиня. – Он слишком много о нас знает. Я боюсь этого таинственного доктора. Он нас уничтожит, если мы не опередим его.

– Ни больше ни меньше как умереть, – пробормотал фон Митнахт. – Легко сказать, сделать гораздо трудней. Один раз я уже попробовал…

– Курт, он не должен оставаться в живых. Это свидетель, который погубит нас.

– Это еще как сказать. Я не боюсь ни его самого, ни его козней. Он ничего не сможет доказать.

– Но ты ведь не знаешь всех обстоятельств.

– Я знаю, что он остался в живых. А то, что произошло между ним и мной, никого не касается.

– Он не случайно приехал сюда, не случайно переменил имя. Повторяю: он поклялся погубить нас.

– Когда я замечу, что он собирается нас погубить, я найду способ уничтожить его самого.

– Сделай это как можно раньше, Курт. Медлить нельзя. Надо принять самые решительные меры. Я буду спокойно спать только тогда, когда доподлинно узнаю, что он умер.

На следующий день было воскресенье.

В деревне Варбург, в корчме, весь день не утихало веселье. Настала ночь, деревня погрузилась в сон, а веселье в корчме все продолжалось. Звуки скрипок, флейт и контрабаса, сопровождаемые веселыми возгласами деревенских парней, тревожили ночной покой.

А в это время к замку приближались два человека: каменщик, идущий в соседнюю деревню, и ночной сторож, в обязанности которого входил обход замка.

До их слуха долетали веселые звуки скрипок, флейт и гудящий голос контрабаса, но они не обращали на них внимания и спокойно шли своей дорогой.

– Ты пойдешь мимо замка, Вильм? – спросил сторож высокого и широкоплечего каменщика.

– Нет, – отвечал тот, – я пойду понизу, парком.

– А мне все равно как идти, верхом или низом, пойду вместе с тобой, – решил сторож. – Мне, право, как-то всегда хочется держаться подальше от этого замка, хоть я и должен его охранять. Ты меня знаешь, я не трус, и никто меня в этом не сможет упрекнуть, но после того как умер граф, а теперь еще и молодая графиня, в замке стали твориться странные вещи.